И тем не менее я не мог решиться набрать номер её телефона. Сомнения тяжелым камнем лежали у меня на сердце. Мне казалось, будто я понёс невосполнимую утрату, упустил что-то бесконечно дорогое из-за собственного безрассудства и неосторожности.
— Не веришь, что это будет длиться долго?
— Как я могу верить?
— Во что же ты веришь?
— В то, что с каждым днем становится хуже.
— Вы здесь живёте?
— Да. Временно.
— Здесь все живут временно. Но многие застревают на всю жизнь.
Трусость в соединении с жесткостью как раз и являются логическим следствием любой тирании.
Пусть где-то убивают сотни тысяч людей — если ты порежешь себе палец, боль от этого не будет меньше.
На похоронах трудно избежать пафоса и тайного, глубоко запрятанного удовлетворения от того, что не ты лежишь в этом ужасном полированном ящике.
— Как поживает ваша возлюбленная, Роберт?
— Не знаю. Последнее время я ничего о ней не слышал.
— Вы хоть изредка переписываетесь?
— У нас обоих трясется правая рука, а печатать на машинке ни она, ни я не умеем.
Я очень любил ее. Любил за то, что она не знала сомнений. И еще она умела стать тебе необходимой и в то же время никогда не быть в тягость; ты не успевал оглянуться, а ее уже и след простыл.
— Останешься сегодня ночью со мной? — спросила Наташа.
— А это можно?
— Конечно, ведь у тебя зубная щётка и бельё. Пижама не обязательна. А бритву я тебе дам. Сегодня ночью мне не хотелось бы спать одной. Будет ветрено. И, если ветер меня разбудит, ты окажешься рядом и успокоишь меня. Мне хочется дать себе волю и расчувствоваться, хочется, чтобы ты меня утешал и чтобы мы заснули, ощущая приближение осени, хочется забыть о ней и снова вспомнить.
— Я остаюсь.
— Хорошо. Мы ляжем в постель и прижмемся друг к другу. Увидим наши лица в зеркале напротив и прислушаемся к вою ветра. Когда ветер усилится, в глазах у нас промелькнёт испуг и они потемнеют. Ты обнимешь меня крепче и начнёшь рассказывать о Флоренции, Париже и Венеции, обо всех тех городах, где мы никогда не будем вместе.
— Я не был ни в Венеции, ни во Флоренции.
— Всё равно, можешь рассказывать о них так, будто ты там был. Я, наверное, разревусь и буду ужасно выглядеть. Когда я плачу, я далеко не красавица. Но ты меня простишь за это и за мою чувствительность тоже.
— Да.
— Тогда иди ко мне и скажи, что ты будешь любить меня вечно и что мы никогда не состаримся.
Я всегда считал, что не в силах устоять перед загорелыми женщинами, которые летом весь день плещутся в воде и лежат на солнце. А ты такая белая, будто вообще не видела солнца. У тебя что-то общее с луной... Глаза серые и прозрачные... Я не говорю, конечно, о твоем необузданном нраве. Ты — нимфа.
Редко в ком я так ошибался, как в тебе. Там, где ты, в небо взлетают ракеты, вспыхивают фейерверки и рвутся снаряды; самое удивительное, что все это происходит беззвучно.
Cлайд с цитатой