Тот, кто сидит в грязи, не любит, чтобы на него падал свет.
Кончился рабочий день. Как длинны эти дни, и как скоро они начинаются вновь! Еле-еле успеешь поесть да поспать — и вот уже опять утро, и опять надо влезать в ярмо.
Тот, кто сидит в грязи, не любит, чтобы на него падал свет.
Кончился рабочий день. Как длинны эти дни, и как скоро они начинаются вновь! Еле-еле успеешь поесть да поспать — и вот уже опять утро, и опять надо влезать в ярмо.
Часто мужчины женятся только ради одной ночи, а ведь за ней идут много других ночей и дней, они тянутся всю жизнь, и люди здорово надоедают друг другу.
Вино освежает и оживляет после работы, вино поддает жару лентяям; выпьешь — и сам черт тебе не страшен, море по колено!
Когда вашу любовь отвергают люди, которых вы любите больше всего на свете. Когда вас предают близкие вам люди… Вы взваливаете вину на себя. Вы прячетесь и закрываете своё сердце.
(Когда твою любовь отвергает тот, кого ты больше всего любишь... Когда предает тот, кто был ближе всего к тебе... тогда начинается твое самоуничтожение. Ты прячешься в своем мире, что так близок к твоему сердцу.)
— Ты пропустил свою цель! Я здесь. Это меня нужно было обоссать!
— Это не вина собаки!
— Конечно, господня вина!
Элен ощущала гордость при мысли о заведенном ею строгом порядке. Более тридцати лет она вела жизнь, проникнутую непоколебимым достоинством и твердостью. Справедливость была единственной ее страстью. Обращаясь к своему прошлому, она не находила в нем ни одного часа, отмеченного слабостью, она видела себя идущей твердым шагом по ровной, прямой дороге. Пусть дни бегут – она пойдет дальше своим спокойным путем, не встречая препятствий. И это делало ее суровой, внушало ей гнев и презрение к тем вымышленным существованиям, героизм которых смущает сердца. Единственно подлинной жизнью была ее жизнь, протекавшая среди безмятежного покоя.