Адмирал, вы устали. Вас мучают раны;
Тело – бог с ним, душа кровоточит сильней...
Адмирал, вы устали. Вас мучают раны;
Тело – бог с ним, душа кровоточит сильней...
Легче в спину нож вонзить,
Чем достичь твоей души.
Улыбнитесь мне вслед ледяными глазами.
Не слепите меня блеском северной стали —
Знаю, горько глотать поражения яд.
Только вы, адмирал, до сих пор не сказали,
Отчего так спокоен ваш взгляд?
А разгадка проста — ваша совесть чиста,
Не запятнана грязью измен.
Вас спасет лишь одно — просто пейте вино
И забудьте на время про плен.
Вам бы переиграть – только целься не целься,
Не подменишь значков на игральных костях.
Мой добрый католик, нет пользы душе моей
От того, что ты колешь её крестом.
– Прости меня, – выдавила Фло хрипло.
И тут же она почувствовала, как ей стало легче. Будто отпустило.
– Прости меня, пожалуйста. Я сожалею.
Каждое слово она выговаривала с трудом, потому что приходилось его подбирать. Словно в душе её заиграл неведомый инструмент, и слова, что она произносила, должны были теперь быть созвучными этому инструменту. Но прислушиваться к тому, как он играет, было мукой и счастьем одновременно.
– Что это? – прохрипела Флоренс. – Что ты делаешь со мной?
– Это не я, – покачал головой Ансельм. – Это твоя душа. Это то, что она на самом деле чувствует, когда ты отворачиваешься от светлых чувств к человеку. Просто здесь в Поднебесье другие эмоции не заслоняют эту истину. Твоя душа хочет любить меня. Не мешай ей.
Женщине нужен срок – девять месяцев, чтобы родилась новая жизнь. И человеческой душе нужен определенный срок, определенные болезни и испытания для того, чтобы родилось понимание воли Божией, осознание ее.
Ты повернул глаза зрачками в душу, а там повсюду пятна черноты, и их ничем не смыть!
Никто не знает, сколько темной силы
скрывается в извилинах души.
Чтоб разум твой она не помутила –
любовью пламень злобы потуши.
Моя родная... Не говори, что не моя.
Я это знаю и так, но это лишь слова.
Пусть греют душу хотя бы пустые звуки.