— Сначала развод!
— Господь не разрешает разводы!
— Господь всемогущ, он может разрешить все, что захочет.
— Сначала развод!
— Господь не разрешает разводы!
— Господь всемогущ, он может разрешить все, что захочет.
— Вы ничего не помните... Мне иногда кажется — это оттого, Саша, что вы — еврей. Вот вы живёте, молитесь своему Богу, ходите в синагогу, а когда вас начинают бить — вы садитесь по домам и молитесь своему Богу. Что у вас за Бог, Саша?
— У нас хороший Бог, мадам Иванова. Не хуже чем у вас. Каждый должен уважать своего Бога.
— Ну а почему вы не ходите в свою церковь? И потом, я прекрасно видела, как вы едите раков, а вы спросите любого еврея, что бывает еврею, когда он ест раков...
— Если бы наш Бог, мадам Иванова, пришёл бы на Землю и немножечко посмотрел бы, как мы все здесь живём, он бы обязательно разрешил есть раков... и даже разрешил бы есть свинину, если бы он немножечко посмотрел, как мы здесь все живём...
Не создавайте себе богов по своему образу и подобию!
Когда Бог чего-то хочет от человека, Он лишь слегка на это намекает, поскольку Его этика не разрешает Ему говорить прямо.
Является ли Бог пауком, который принимает нас в смерти и воскрешении? Или же он просто плетет паутину и смотрит как шелк дрожит во всех уголках космоса, пробуждая настоящих пауков, тех, что кроются в глубинах нашей собственной природы?
Господи, ну зачем ты так больно объясняешь? Зачем?
— Всемогущий Господь Бог, сотворив Вселенную, или не оставил доказательств своего существования, или он вообще не существует. Мы его придумали, чтобы не чувствовать себя одинокими.
— Я не представляю, как можно жить в мире, где нет Бога. Нет, я бы не смог.
— А ты уверен, что не обманываешь себя? Мне лично нужны доказательства.
— Вот как… Ты любила отца?
— Что?
— Своего отца.
— Да, очень.
— Докажи.
Наш всемогущий Господь так испугался, что рассеял единый народ по всей земле, и смешал языки, чтобы отныне и впредь чада Его стали друг другу чужими.
(...)
И что же, наш всемогущий Господь так не уверен в своем всемогуществе?
Господь, который настроил сынов своих друг против друга, чтобы сделать их слабыми.
Он говорит:
— И этого Бога нам полагается чтить?
Многие люди в дни бед и горестей готовы уверовать в Бога, но я не из их числа. Однако, когда жизнь превращается в жестокую насмешку, слишком изощрённую, чтобы быть простым совпадением, я всё-таки полагаю, что тут без Бога не обошлось. Кто, если не Он, способен заставить нас хлебать собственное дерьмо?
Ты знаешь, как я с женой развёлся? Я домой пришёл под утро, однажды, ночью. Ну ночевать не пришёл. Ничего особенного, встретил — одноклассники, друзья: посидели, выпили, преферанс. Вот... Домой вернулся, а она ничего не спросила, а я ничего не объяснял. А через неделю или, может быть, через две она сама домой ночью не пришла. Причём, она у мамы была, у моей, позвонила, ночью, чтобы я не волновался. Вроде как в отместку. А на другой день мы развелись. Потому что... мне можно, а ей нельзя. И в жизни также. Одним что-то можно, а другим нельзя!
И вновь и вновь я с жаром повторяю,
Что здесь кощунства не было и нет.
Ведь я мечтал и до сих пор мечтаю
Поверить сердцем в негасимый свет.
Мне говорят: — Не рвись быть слишком умным,
Пей веру из Божественной реки. —
Но как, скажите, веровать бездумно?
И можно ль верить смыслу вопреки?
Ведь если это правда, что вокруг
Все происходит по Господней воле,
Тогда откуда в мире столько мук
И столько горя в человечьей доле?