Как-то он [Хан] сказал мне: «А что, если этот маленький Чёрный – последний из ангелов, посланных, чтобы нас спасти?». То, что Чёрный вернулся и привёл с собой своих... может, это и есть помилование? Мне... Ордену... И всем нам, забившимся в Метро. Луч надежды в нашем беспросветном царстве.
Чёрные ушли. Но я знаю, что мы обязательно встретимся вновь. Быть может, они действительно были посланы, чтобы нас спасти. Может быть, мы заслужили прощение.
— С этого дня ты помилован.
— При условии, что я останусь в Винтанкестере?
— Ты помилован вне зависимости от решения. И если за этой дверью жена уже привела стражу, что вероятно, я их распущу. Я сделал свое дело — я озвучил просьбу и не требую ответа.
— Спасибо, милорд, что исправили свою ошибку.
— Я давно должен был сомкнуть глаза и предстать перед небесными вратами. Надежда на нашу встречу поддерживала во мне жизнь. За Утреда, истинного лорда Беббанбурга! Тот, кого я так и не смог понять, но без которого не умер бы королем.
Я помню столько лишних вещей... И не могу вспомнить главного: маминого лица. Она умерла почти сразу после войны... Как я мечтал вспомнить её лицо! Её взгляд. Вспомнить, как она шептала мне, чтобы я ничего не боялся. Душу был готов за это отдать. Я и отдал.
Мне кажется, она пропускает тех, у кого нет никакой надежды. Не плохих, а несчастных!
Заканчивая последнюю главу романа, я размышлял о значении слова «надежда». Раньше мне не приходилось задумываться над подобными вещами.
В современной Японии принято считать, что само понятие «надежда» — явление отмирающее. Надеяться можно, только если ты попал в трудное положение и тебе хочется верить, что завтра будет лучше, чем вчера. Ожидание, вера в лучшие времена присущи всем заключенным, узникам лагерей и вообще любому угнетенному человеку. Этот вопрос никогда не стоит перед представителями правящих классов или диктаторами. Больше всех надеются дети, ибо живут будущим.
Проблема нынешнего японского общества заключается в том, что оно не принимает реальность такой, какая она есть на самом деле. А для государства, которое не может адекватно оценивать свое настоящее, нет и будущего.
Иными словами, на наших глазах заканчивается целый исторический период, когда надежда на лучшее была краеугольным камнем общественного сознания. Отказываясь от этого понятия, общество теряет свою защитную функцию. Надежда становится личной проблемой каждого человека. Мы погрязли во лжи и заменяем веру риторикой.
Возможно, тот, кто сознательно отрекается от мира, в действительности стремится избавиться от этой лжи.
Мы хотим замедлить время,
Живя в прошлом, в мире грёз,
И надежду ищем в свете
Так давно потухших звёзд.
Cлайд с цитатой