— ... Вы думаете, зачем вокруг дворцов и хоромов столько нищих и убогих жмется?
— Понятно, зачем. Там подают б-больше.
— Нет, бедные лучше богатых подают. А это господь счастливым несчастных показывает: помните, что в мире горя много, и сами от горя не зарекайтесь.
Триумф цветка наступает, когда он уже срезан, настоящая его жизнь неотрывна от смерти.
... Самое главное — первая фраза в разговоре, в ней ключик. Гладко вошёл в беседу — откроется дверь, узнаешь от человека всё, что хотел.
— Совсем плохо? — Поцокал языком, принимая саквояж и портплед. Однако не посторонился, загораживая Эрасту Петровичу вход во двор. — Не надо носичь в дом сторько зра. Пусчь останется тут.
Так пахнет время, когда его накапливается очень много: от сгустившегося времени веет покоем, прахом и немножко полынью.
— Я пришел сказать, что тоже думал о тебе эти два дня, — сказал Фандорин.
В дурацком английском языке нет интимного местоимения второго лица, все you да you, но он решил, что с этого мгновения они переходят на «ты».
Человек никогда не должен говорить о себе: «Я — дерьмо». Если ты оказался никчемен или совершил что-то гадкое, говори: «Я в дерьме». Потому что, если ты угодил в дерьмо даже по собственной вине, еще можно выкарабкаться и отчиститься. Но если ты признал себя дерьмом, ты соглашаешься на вечное существование в выгребной яме.
Война, Варвара Андреевна, — ужасная гадость. На ней не бывает ни правых, ни виноватых. А хорошие и плохие есть с обеих сторон. Только хороших обычно убивают первыми.
Cлайд с цитатой