Он сжимал его руку и целовал дикое осклабленное лицо, на которое все другие избегали смотреть; он скорбел об усопшем той истинной скорбью, которая естественно возникает в благородном сердце, даже когда оно твердо, как закаленная сталь!
Видишь ты эти две черточки у себя между бровями? И густые эти брови, которые, вместо того чтобы им подниматься дугой, западают вниз у переносья? Видишь ты эту пару черных бесенят, так глубоко схоронившихся? Они никогда не раскрывают смело окон, а только смотрят в них украдкой, точно шпионы дьявола! Так вот пожелай и научись разглаживать угрюмые морщины, поднимать смело веки; смени бесенят на доверчивых, невинных ангелов, глядящих без подозрений, без опаски и всегда видящих друга друга, когда не знают твердо, что перед ними враг. Не гляди ты шкодливым щенком, который знает сам, что получает пинки по заслугам, и все-таки зол за свои обиды на того, кто дает пинки, и на весь свет.
Она была достаточно разумна и стыдилась быть грубой там, где встречала неизменную учтивость.
— А если б она рассыпалась в прах или того хуже, о чём мечтали бы вы тогда? — я сказала.
— О том, чтоб рассыпаться в прах вместе с нею.
Когда он убедился, что неизбежно должен сойти на низшую ступень, то уже нипочем не желал сделать хоть шаг, который позволил бы ему подняться.
— А теперь послушаем, о чём же вы печалитесь. Брат ваш будет рад, старые леди и джентльмен, я думаю, не станут противиться; из беспорядочного, неуютного дома вы переходите в хорошую, почтенную семью; и вы любите Эдгара, и Эдгар любит вас. Все как будто просто и легко: где же препятствие?
— Здесь оно и здесь! — ответила Кэтрин, ударив себя одной рукой по лбу, другой в грудь. — Или где она ещё живёт, душа... Душой и сердцем я чувствую, что не права!
Cлайд с цитатой