Люди иногда ненавидят своих жен, а сестер и братьев никогда.
Кэтрин Линтон
А теперь, Хитклиф, когда я тебя на это вызову, достанет у тебя отваги? Если да, ты — мой! Я тогда не буду лежать там одна: пусть меня на двенадцать футов зароют в землю и обрушат церковь на мою могилу, я не успокоюсь, пока ты не будешь со мной. Я не успокоюсь никогда!
Я так верю в любовь Линтона, что, кажется мне, я могла бы убить его, и он, умирая, не пожелал бы мне зла.
Я скорее выпущу эту канарейку в парк среди зимы, чем посоветую тебе отдать ему своё сердце.
Вы так долго оставляли меня одну бороться со смертью, что я чувствую и вижу только смерть! Я чувствую себя как сама смерть!
Я не могу этого выразить, но, конечно, и у тебя и у каждого есть ощущение, что наше «я» существует – или должно существовать – не только в нас самих, но и где то вовне. Что проку было бы создавать меня, если бы я вся целиком была только здесь?
Я люблю папу больше, чем себя, Эллен, и вот откуда я это знаю: я каждую ночь молюсь, чтобы я его пережила; пусть лучше я буду несчастна, чем он!
Вас никто не любит, никто не заплачет о вас, когда вы умрёте. Не хотела бы я быть на вашем месте.
— Ты не должен уходить, — ответила она, держа его так крепко, как позволяли ее силы. — Ты не уйдешь, говорю я тебе.
— Только на час, — уговаривал он.
— Ни на минуту, — отвечала она.