Обращаясь к прояснению феномена авторитета, А. Кожев различает политическую тиранию и деспотизм. Статья «Тирания и мудрость» (1950) анализирует тайное желание тирана (и любого политика) – направлять выбор человека посредством организации «подчинения без принуждения». Подчинение политику тем более связано с «авторитетом», чем менее власть прибегает к чистой насильственной мощи (включая угрозу оной). Иными словами, политик ищет признания со стороны равных – настолько, насколько предполагаемое «равенство» не превращается в угрозу самой его власти. Поскольку политиком (как политиком) движет желание признания, а ценность признания прямо пропорциональна мере присущей ему «добровольности», идеал, к которому устремлен политический деятель, по форме своей определен «всеобщим признанием». Таким образом, «разумный тиран» стремится к упразднению тирании, насколько данное упразднение не утопично в настоящий момент времени, а также к выстраиванию эффективной сети социальной коммуникации, избавляющей от чрезмерного применения силы.
В статье «Тирания и мудрость» (1950) А. Кожев акцентирует внутренние отношения, установленные между философией и педагогикой. Именно в пространстве «педагогики» пересекаются намерения и усилия философов, с одной стороны, и государственных деятелей, с другой. Именно здесь возникает их конфликт. Согласно Кожеву, «философкая педагогика» требуется мыслителю в качестве способа удержать достаточную меру открытости своего мышления тому, что находится за пределами индивидуальной мысли как таковой. Иначе говоря, философу необходима дискуссия, если он желает избежать закоснения в «безопасном» признании со стороны произвольно отобранных «благожелателей» . Философская дискуссия, не будучи производством непосредственно применимых «рецептов», обращает внимание ее участников на те «внефилософские» условия, которыми опосредуется их своеобразная «применимость» в конкретный момент времени.
Cлайд с цитатой