Как все-таки тяжело быть героем.
Я сам служу, сударыня. Каждый день к девяти утра я должен идти в мой магистрат. Я не скажу, что это подвиг, но вообще что-то героическое в этом есть!
Как все-таки тяжело быть героем.
Я сам служу, сударыня. Каждый день к девяти утра я должен идти в мой магистрат. Я не скажу, что это подвиг, но вообще что-то героическое в этом есть!
— Иван, кто такой Александр Матросов?
— Русский герой. Во время Второй мировой войны он закрыл немецкую амбразуру своей грудью.
— И что потом?
— Ничего, умер.
Не станет ни один герой убитым драконом хвалиться.
И не из скромности вовсе.
Из занятости.
Ему некогда назад оборачиваться: когда есть внутри жажда невероятная до свершений, лишь несвершённое важно. Важно лишь то, что еще не достигнуто. И чем невероятнее цель, тем большей собранности она требует, а, значит, и веры.
— Она совершенно точно была героиней. Она атаковала этот огромный корабль совсем одна.
— Это можно расценить и иначе: она была сумасшедшей.
Любовь может возвысить человеческую душу до героизма, вопреки естественному инстинкту, может подтолкнуть человека к смерти, но она хранит и боязнь печали.
Ее больше мучило предчувствие страдания, ведь уйти из этого мира — это значит не только упасть в ту пропасть, имя которой — неизвестность, но еще и страдать при падении.
Настоящий героизм проявляется в моменты, когда нас никто не видит. Большинство прокрастинаций проходит за закрытыми дверями, и, чтобы удалось одержать над ними победу, нужно стать героем для самого себя. Не зря говорится: «Твой характер — это то, что ты делаешь, когда думаешь, что тебя никто не видит».
Гарона, нет смысла умирать нам обоим. Посмотри вокруг, мы окружены. Но если ты убьёшь меня, у королевства будет шанс. Ты сказала леди Тарии, что её смерть принесёт тебе честь? А убив меня, ты сразу станешь героем. Выживи. Добейся мира между орками и людьми.