Слеза росы и неба просинь
в густых ресницах васильков,
и грусть вечернюю уносят
метели белых мотыльков.
Ни травы, ни цветы, ни ясень
не ждут большой ночной грозы,
и мир так радужно прекрасен
в прозрачных крыльях стрекозы.
Пьянит и воздуха глоток,
и нежный аромат сирени,
и зайчик солнечный прилёг
на загорелые колени.
Трубят шмели, что ты пришла,
мы голубям накрошим хлеба...
и одуванчиком душа
летит на голубое небо.
Здесь только ты и я.
Прохладный плен сентября.
Нас окружают звездные моря.
Как жалко будет вдруг все это потерять.
Сверни с дороги в сквер пустой,
остановись и просто слушай,
как в сумрак золотой листвой
летят берёзовые души.
Погожих дней наперечёт,
похоже, осень будет ранней,
а время сквозь тебя течёт,
смывая пласт воспоминаний.
Цветущий луг, гудящий шмель
под шум метели будут сниться,
журавль — за тридевять земель,
с тобой останется синица.
Опавший лист стремится в высь,
надеясь, птичьи стаи примут...
пора домой — там заждались
попутчики в большую зиму.
Смотрели василёк и подорожник,
как бабочек прогнал с поляны дождик,
макушку целовал ромашке рыжей
и мял ей накрахмаленные брыжи.
Лениво тучи уползли на север,
дрожал насквозь промокший русый клевер,
дышала тяжело листва густая,
и день отлёта знала птичья стая.
Пчела гудела — скоротечно лето,
и тени кружева плели из света,
слетались голуби, просили хлеба...
а в лужах твой двойник касался неба.
Хранит июльское тепло
загар листвы в притихшей роще,
что отцвело, то отцвело -
давай смотреть на вещи проще.
Гудит берёзовая медь
о том, что мы ночами просим -
нам так не хочется стареть,
приди немного позже осень.
Алеют на щеках рябин
до снега поцелуи лета,
приносит грусть кто нас любил -
такой обряд, и ты не сетуй.
Останешься красивым сном,
и осень жизни неизбежна...
а у того, что мы вернём,
цены уже не будет прежней.
По лужам облака плывут,
последний снег зачах,
и сосны держат синеву
на бронзовых плечах.
На все лады поют ручьи,
что всё в твоих руках,
гуляют важные грачи
в потёртых сюртуках.
Дождям — в жемчужную росу,
метелям — в память лет,
я, как огонь любви, несу
багряных роз букет.
Возьмёшь цветы, я, не дыша,
услышу — горячо...
и сизым голубем душа -
на белое плечо.
С начала июня — неделя,
тюльпаны уже отцвели,
о вечности лета гудели
траве золотые шмели.
А пышную зелень квартала
губили не тучи, а зной,
смотрел, как сирень отцветала,
со мной одуванчик седой.
Я знал, что меня ты любила
и что не сойтись берегам,
цветущая ветка рябины
досталась февральским снегам.
Когда нас былое отпустит,
и память, и годы решат...
мы кто? — только коконы грусти,
а бабочкой станет душа.
Нину Шацкую я выбрал, потому что она была самой красивой и недосягаемой, мы учились на одном курсе: я был секретарем комсомольской организации, а она прогульщицей. Однажды она попросила у меня какую-то лекцию, а я сказал, что дам, но только в общежитии. А общежитие, скажу я вам, коварное местечко. Я спросил: «Целоваться будем?». А она дерзко так бросила: «Будем!» Ох, и нацеловались мы тогда, до покусанных губ. А потом Нина познакомила меня со своей мамой, не понравился я маме, плакала она, плакала, но мы всё равно расписались на пятом курсе.
О, если б ты ушла, я ждал бы, как луну,
Я стал бы ждать, не отрывая взгляда, -
И всё смотрел бы
В сторону одну -
Лишь на восток, где ты, моя отрада...
Ей опять мало все,
Сука, ей опять мало все.
Ну почему же
Мне так не везет?
Ну почему же
Нам так не везет...
Cлайд с цитатой