Ее голос особенно притягивал его своей переменчивой, лихорадочной теплотой. Тут уж воображение ничего не могло преувеличить – бессмертная песнь звучала в этом голосе.
Я был здесь, но я был и там тоже, завороженный и в то же время испуганный бесконечным разнообразием жизни.