Путь к переменам должен начаться в сердце...
Я не знаю, ли изменится ваше сердце, но время меняет ваше восприятие мира. И вы просто надеетесь, что это даст вам больше сочувствия и всего прочего.
Путь к переменам должен начаться в сердце...
Я не знаю, ли изменится ваше сердце, но время меняет ваше восприятие мира. И вы просто надеетесь, что это даст вам больше сочувствия и всего прочего.
Пока мы перетягивали каналы с чакрой, я смог разглядеть глубины твоего сердца. Похоже, мой сын здорово тебя заговорил и научил уму-разуму. Думаю, у него это от мамы.
Мы стремимся пленить любимую и сами при этом пленяемся ещё безвозвратней. Покорить сердце можно только сердцем.
Высохнут светлые слёзы разлуки
На изголовье твоём.
Знаю, остынут восторги и муки
В сердце, объятом огнём.
В сумерке тленного мира, я знаю,
Всё изменяют года.
Лишь в небесах, неизменно мерцая,
Не угасает звезда.
— «Есть предпочтут иные люди, — писал Вийон, — на позолоченной посуде». Ну, помоги же мне, Гвидо!
Табари хихикнул.
— «Или хотя б на серебре», — писал поэт.
В Париже с нескончаемым, неутомимым упорством шел снег. Временами на улицы налетал ветер и тут же вздымал снежный смерч; временами наступало затишье, и тогда из темноты ночного неба в безмолвном кружении валили неисчислимые крупные хлопья. Бедному люду, поглядывавшему на все это из — под намокших бровей, оставалось только дивиться, откуда берется столько снега. Мэтр Франсуа Вийон, стоя днем у окна таверны, выдвинул такое предположение: то ли это языческий Юпитер щиплет гусей на Олимпе, то ли это линяют святые ангелы.
Для гуляки деньги — это нечто живое и действенное, всего лишь тонкая завеса между ним и наслаждением. Предел этому наслаждению кладет только время. С несколькими луидорами в кармане гуляка чувствует себя римским императором, пока не истратит их до последнего гроша. Такому потерять деньги — значит испытать величайшее несчастье, мгновенно перенестись из рая в ад, после всемогущества впасть в полное ничтожество.