— Может, пойдем в кино?
— Давай, только допроверю сочинения. Два, три, три, три...
— Что, все такие идиоты?
— Хуже класса у меня еще не было. Ужас.
— Ты каждый год говоришь одно и то же.
— Может, пойдем в кино?
— Давай, только допроверю сочинения. Два, три, три, три...
— Что, все такие идиоты?
— Хуже класса у меня еще не было. Ужас.
— Ты каждый год говоришь одно и то же.
— Не пойму, чего ты добиваешься?
— У этого мальчика талант писателя, и, пусть это прозвучит помпезно, но я должен обучить его литературному мастерству, а заодно и преподать ему нравственные уроки.
— Нравственные уроки? Литература еще никого и ничему не научила.
— Да неужели?
— Знаешь, что нашли в кармане убийцы Джона Леннона? «Над пропастью во ржи»! Чему научила литература этого гада? Ничему!
— У меня три недели до выставки, и если она не окупится, меня вышвырнут на улицу!
— Если для спасения этой выставки нужно голышом стоять в витрине, я готов!
— Это всё плохо кончится. Помяни моё слово.
— Нет.
— Вот увидишь! А если однажды они вернутся раньше и застанут мать и друга сына вдвоем на диване?!
— На каком диване? Где там диван? Про диван он не писал. Это ты вообразила их на диване.
— Неважно. Рафа его просто убьет.
— Отец или сын?
— Оба!
Некоторые женщины, заболев, становятся нежными. Через несколько дней вдруг начинают покрикивать с постели. О! Значит, выздоравливают!