Надо ведь хоть однажды в кого-то влюбиться!
У баб другая кровь, мне их не понять.
Надо ведь хоть однажды в кого-то влюбиться!
У баб другая кровь, мне их не понять.
…Пациенты с желтыми лицами перестали стучаться к ним в дом по вечерам. Старый Гомартели объяснял это просто — в войну люди не болеют, они умирают.
Самые важные в жизни решения нам приходится принимать в пору весны нашей.
— Ты что-то особенное увидела, Жанлин?
— Не что-то, а кого-то.
— Ух ты! Готовишься к какому-то торжеству, да?
— Не к торжеству, а к романтическому ужину на двоих. Потом, конечно, будет свадебное торжество, и какое!..
— Серьёзно?! Не знал, что ты влюблена! Ну и кто этот счастливец?
— Ну, мы начнём с голубиного жаркого, потом я подам жареного единорога на кости, а затем будут запечёные тараканы.
— Потрясающе! Обожаю мясо единорога! Классно!
— Это-то я знаю, поэтому и готовлю. Здесь как раз две порции: мне... и тебе.
Нет большего горя, чем невысказанность.
Жениться — это ведь не машину без спросу взять.
— А вы за что сидели? — поинтересовался Арчил.
— Я? — удивился старичок. — Я — как все. То сажали за то, что был против, то за то, что был за.
У меня внутри порхают бабочки размером с динозавров.
А вдруг сейчас излишни слова, кругом идет голова,
Боюсь спугнуть, сломать это мгновенье.
Ты выглядишь как мечта, как нечто большее,
Чем все мои прошлые планы и стремленья.
Да, я хочу, прикоснувшись, не отпускать
И снова повторять:
Влюблен!
Моя бабка умерла в прошлом году. Она не закончила жить, она закончила умирать.