Александр Николаевич Вертинский

До сих пор не понимаю, откуда у меня набралось столько смелости, чтобы, не зная толком ни одного языка, будучи капризным, избалованным русским актером, неврастеником, совершенно не приспособленным к жизни, без всякого жизненного опыта, без денег и даже без веры в себя, так необдуманно покинуть родину. Сесть на пароход и уехать в чужую страну.

Другие цитаты по теме

Ваши пальцы пахнут ладаном,

А в ресницах спит печаль.

Ничего теперь не надо вам,

Никого теперь не жаль.

И когда весенней Вестницей

Вы пойдете в синий край,

Сам Господь по белой лестнице

Поведет Вас в светлый рай.

Это все, что от Вас осталось.

Ни обид, ни смешных угроз.

Только сердце немного сжалось,

Только в сердце немного слез.

Все окончилось так нормально,

Так цинично жесток конец,

Вы сказали, что нынче в спальню

Не приносят с собой сердец.

Вот в субботу куплю собак,

Буду петь по ночам псалом,

Закажу себе туфли и фрак,

Ничего, как-нибудь проживем!

И кто виноват, что играют плохие актеры,

Что даже иллюзии счастья тебе ни один не дает,

Что бледное тело твое терзают, как псы, сутенеры,

Что бедное сердце твое превращается в лед.

— Да и что это такое — народ? Стадо? Когда далеко, далеко, как фата-моргана, кажется еще летящим тебе навстречу будущим, надеждой, обещанием, но... очнулся, а тебя уже топчут копытами люди, лошади.

— Вдруг ты их чересчур разогнал, этих лошадей надежды? Ты же, брат, сам себя выпустил из бутылки, в которой всю отошедшую жизнь сидел, согнувшись в три погибели. Но ты выпустил еще нечто, показавшееся тебе дымом. А это кони. Просто скачут быстро так, что кажутся дымом. Растопчут.

— А в Иерусалиме не так?

— Там несколько иначе. Выбрался из бутылки и сразу припадаешь к земле: слышишь топот коней, которых еще не впрягли в колесницы, но, главное, слышишь тишину. Особенную. Как исцеление.

Время лечит людей,

И от всех этих дней

Остается тоска одна,

И со мною всегда она.

Но зато, разлюбя,

Столько чувств загубя,

Как потом мы жалеем себя!

Я не знаю, зачем и кому это нужно,

Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,

Только так беспощадно, так зло и ненужно

Опустили их в вечный покой.

Осторожные зрители молча кутались в шубы,

И какая-то женщина с искаженным лицом

Целовала покойника в посиневшие губы

И швырнула в священника обручальным кольцом.

Но никто не подумал просто встать на колени

И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране

Даже светлые подвиги — это только ступени

В бесконечные пропасти к недоступной весне!

Эмигранты внутренние, внешние,

Не зовут нас и не ждут нигде —

Лишь в одном отечестве нездешнем,

На незародившейся звезде.

Оставьте наконец, меня в покое,

Я износил себя, как старое пальто.

В окне кино, печальное, немое.

Мне кто-то нужен? Нет, уже никто.

И никто не додумался просто стать на колени

И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране

Даже светлые подвиги — это только ступени

В бесконечные пропасти — к недоступной Весне!

И кто виноват, что играют плохие актеры,

Что даже иллюзии счастья тебе ни один не дает,

Что бледное тело твое терзают, как псы, сутенеры,

Что бедное сердце твое превращается в лед.