Гарик Сукачев — Ольга

Кто-то не волен зажечь свет,

Кто-то не в силах сказать «нет»,

Радугою стелется судьба-змея,

Пожирает хвост, а в глазах лёд,

А в груди страх, а в душе тоска,

Больно ей, больно, да иначе нельзя,

Да только...

Вей, бей, проруха-судьба,

Разбуди слов рябиновый слог,

Постучи в дверь, пораскинь снег

По лесам вех, да по полям рек.

Другие цитаты по теме

Прилети ко мне стрелой.

Восхитительной стрелой

В сердце, в сердце.

Я читаю твой шифр,

Скрытый в словах

На бледном, бумажном листе.

Я закрываю глаза

И чувствую ветер,

Забытый тобой

На песке...

Под белым полотном бесплотного тумана,

Воскресная тоска справляет Рождество;

Но эта белизна осенняя обманна -

На ней ещё красней кровь сердца моего.

Ему куда больней от этого контраста -

Оно кровоточит наперекор бинтам.

Как сердце исцелить? Зачем оно так часто

Счастливым хочет быть — хоть по воскресным дням?

Каким его тоску развеять дуновеньем?

Как ниспослать ему всю эту благодать -

И оживить его биенье за биеньем

И нить за нитью бинт проклятый разорвать?

Пашем день за днём, чтобы

Купить телек или купить дом;

Сходить в Универ, чтобы спать пять лет,

Чтобы стать никем, выкинуть диплом.

Чтобы что?

Чтобы стать Землёй. В конце концов — мы почвы слой.

Баю-бай, весь этот мир уснёт тревожным сном.

— Одно я знаю точно — все кошмары

приводят к морю.

— К морю?

— К огромной раковине в горьких отголосках,

где эхо выкликает имена -

и все поочерёдно исчезают.

И ты идёшь один... из тени в сон,

от сна — к рыданью,

из рыданья — в эхо...

И остаётся эхо.

— Лишь оно?

— Мне показалось: мир — одно лишь эхо,

а человек — какой-то всхлип...

Пойдешь пешком вперед. А там не ждут, но кажется тебе, что ты там нужен.

— Мой брат погиб за тебя. Ходор и Лето погибли за тебя. Я сама еле выжила. Бран…

— Я уже не Бран. Больше нет. Я помню, каково было быть Брандоном Старком, но теперь я помню и столько всего другого…

— Ты умер в той пещере.

Не знаю, какой диагноз ставят врачи человеку, который не мерзнет тогда, когда должен мерзнуть.

На столе белел чистый лист бумаги, и, выделяясь на этой белизне, лежал изумительно очиненный карандаш, длинный как жизнь любого человека, кроме Цинцинната, и с эбеновым блеском на каждой из шести граней. Просвещенный потомок указательного перста.

Время — обман. Туман в глазах.

Мой страх — мой туз в рукавах.

Я знаю, что там, где я,

Моря открывают суть бытия.

Время — мой враг. И каждый мой шаг

В этот мрак — я теряю себя.

Я — не я. Это тень. Ночь и день -

Все смешалось в моей голове.

Миллиарды жизней оборвались одновременно. Миллиарды мыслей остались невысказанными, мечтаний — невоплощенными, миллиарды обид — непрощенными.