В этой жизни ты лишь бродяга,
и в объятиях лишь то неси,
Что позволит сделать без страха
Шаг последний в конце пути.
В этой жизни ты лишь бродяга,
и в объятиях лишь то неси,
Что позволит сделать без страха
Шаг последний в конце пути.
Се человек. Смотри,
бульвар надгробий и кипарисов
прямиком выводит нас к площади, открытой горизонту
с его холмами: здесь не изменилось
ничто. И те же тени пролегают.
Ушли лишь люди.
Всё уцелело. Кроме человека.
Безмолвье будто ждёт, что он вернётся.
Увы, несовершенные созданья питают время
собственною плотью,
твердыни строят и проносят вечность под черепом,
в самих себе скрывая, как мякоть косточку, зародыш смерти.
Время – это большое зарево.
Льётся и льётся, горит в ладонях, течёт.
Приходит, когда даже не договаривались,
Уходит, когда совершенно не ждёшь.
Время, побудь со мною парящими облаком,
Сядь на макушку, бережно обними!
Мне неизвестно, сколько отмерено богом,
Просто несу на планету посланье любви...
Не огорчайся, потому что когда ты ляжешь в землю и замолчишь, ты будешь напоминать собой время.
Разве моря кромка голубая
льнёт печально к берегу губами?
Вон как вольно рыщут волны в поле.
В небе благодать, а солнце — в море!
Что за свет, пронзающий навылет,
на трепещущую вечность вылит?
Божье сердце бьётся в синем свете:
бьётся вне
и времени и смерти.
О! если б человек был так же духом тверд,
Как званием своим «царя зверей» он горд!
Бесстрашно умирать умеют звери эти;
А мы — гордимся тем, что перед ними дети!
Когда приходит смерть, нам трудно перенять
Величие зверей — умение молчать.
Волк серый! Ты погиб, но смерть твоя прекрасна.
Я понял мысль твою в предсмертном взгляде ясно.
Он говорил, твой взгляд: «Работай над собой
И дух свой укрепляй суровою борьбой
До непреклонности и твердости могучей,
Которую внушил мне с детства лес дремучий.
Ныть, плакать, вопиять — всё подло, всё равно.
Иди бестрепетно; всех в мире ждет одно.
Когда ж окрепнешь ты, всей жизни смысл
проникнув, -
Тогда терпи, как я, и умирай, не пикнув».
Если день, погода и ваше душевное состояние окажутся в гармонии с антуражем, вы ощутите себя частицей того, что было прежде, и того, что будет потом. И, может быть, услышите голос, который шепнёт вам: «Рождение и смерть — это не стены, а двери».
Сегодня я понимаю, как расточительно-безвольно тратил отпущенное мне судьбой время. Как-то Даниил Гранин без всякого пафоса сказал: «Жизнь слишком коротка, чтобы позволить себе быть несчастным». Я тоже по старости думаю, что надо успевать быть счастливым, добрым и любимым, а не полемизировать по любому поводу, потому что, как яростно ни борись, все равно окажешься на каком-нибудь тихом сельском кладбище.
Смерти больше нет!
Родился кузнечик
пять минут назад -
странный человечек,
зелен и носат:
У него, как зуммер,
песенка своя,
оттого что я
пять минут как умер...
Смерти больше нет!
Смерти больше нет!
Больше нет!
Нет!
Как это иногда бывает — время вдруг на миг остановилось, замерло. И звон смолк, и движение прервалось, и длилось это много, много долгих мгновений.