— Если мы не остановимся, слухи станут правдой.
— Так пусть станут правдой.
— Если мы не остановимся, слухи станут правдой.
— Так пусть станут правдой.
— Я подумала, что ты заночуешь в городе.
— У меня есть дом, разве нет? И жена.
— Порой, я об этом забываю...
— Что я здесь живу?
— Что я твоя жена.
— Так я тебе напомню.
— Ты сказал, что после Джулии больше не хочешь...
— Не хотел. И не хочу. Одна лишь мысль, что ребенок поселится в наших сердцах, и мы вновь его потеряем — ты можешь это вынести? Я нет. Но если ребенок уже есть — это иное. Ребенок — это не мысль, это плоть и кровь. Если ты сможешь рискнуть сердцем снова...
— Смогу.
— Тогда смогу и я.
— Может, ты помиришься с Фрэнсисом?
— После того, как он нас предал?... Мне иногда бывает стыдно, у тебя небывалая душа, ты всегда видишь в людях только хорошее. Я предложу ему присоединиться ко мне на шахте Уилл-Лежер. Возможно, мы возродим былую славу наших шахт.
— Значит, есть надежда, что все это было не напрасно.
— Посмотри на них всех: раскрашенные, наряженные, разжиревшие. Мне стыдно принадлежать к этому слою общества.
— Если ты считаешь, что тупые и жирные невежды встречаются только среди твоего класса — ты ошибаешься. Таких везде хватает.
— Ты ужасный!
— Ты отвратительная!
— Я тебе голову откручу!
— Всенепременно! Как только родишь нашего ребенка...
— Тебе больно, но станет лучше.
— А этот скорбный, печальный, разбитый мир — он тоже станет лучше? Кто его исправит, Росс? Ты?
— Я постараюсь.
— А ночная рубашка разве тебе нужна?
— Теперь нужна.
— Так иди и возьми.
— А джентльмен принес бы мне.
— Смотря какой джентльмен.
— Ты им нравишься. (...) Ты джентльмен. Ты их не презираешь, а помогаешь им. Даешь еду, работу...
— Женился на тебе.
— Нет, не потому. Они не знают, что думать об этом. Но нравишься им и за это тоже.