Образцовые бунтарки (Good Girls Revolt)

Как одна цветная женщина другой скажу, что я понимаю почему ты считаешь, что это не твоя битва. Но, сестра, я хочу тебя переубедить, видишь ли, у этих женщин есть нечто общее с нами — они граждане второго сорта. И мы обе знаем, каково это, да? Нам не дают реализовать себя, платят меньше положенного, принижают, велят помалкивать и не лезть не в свое дело. Эти женщины живут в той же клетке, что и ты. Не обманывай себя, если их клетка выглядит чуточку комфортнее — это все равно клетка. И, может быть, кто-нибудь из нас сможет из нее вырваться, если мы будем держаться вместе. Если люди второго сорта держаться вместе — мир меняется. И когда ты помогаешь этим женщинам, Дениз, ты помогаешь себе.

Другие цитаты по теме

В исламском мире у женщин нет никаких прав, в западном мире женщины отвоевали себе все права и не терпят даже намека на слабость. Мы же где-то посередине: с одной стороны, самостоятельные, но с другой стороны, будем рады, если вы поможете нам донести тяжелую сумку.

Вы не думайте, я тоже за равенство, я считаю, что у женщин должны быть все права. Но сейчас, мне кажется, женщины борются за право быть мужчиной.

Разве женщина не имеет права на гордость? Разве не имеет она права хотя бы на такую малость, когда не осталось больше ничего и это единственная монетка, завалявшаяся в кошельке? Да, имеет. И еще раз да. И еще раз.

... женское равноправие уже тогда было довольно далеко продвинуто. Со временем оно продвигалось еще дальше, хотя и делало это очень медленно. Например, в Средневековье (цитирую учебник истории государства и права) «мужчина имел полное право наказать жену». Но уже в конце XIV века это право было существенно ограничено: «он не мог ее наказывать ни ножом, ни цепью». Прогресс, и немалый.

— И ты в это веришь? Что женщина может быть равной мужчине?

— Этим вопросом женщины задаются давным-давно. Мужчины обладают некой ценностью. И мы согласны принимать их за равных!

Женщина хочет иметь право быть независимою, образованною. Она стеснена, подавлена сознанием невозможности этого.

Люди были как животные. Они перестали быть животными, когда мужчина стал ценить в женщине красоту. Но женщина слабее мужчины силою; а мужчина был груб. Все тогда решалось силою. Мужчина присвоил себе женщину, красоту которой стал ценить. Она стала собственностью его, вещью его. Это царство Астарты. Когда он стал более развит, он стал больше прежнего ценить ее красоту, преклонился перед ее красотою. Но ее сознание было еще не развито. Он ценил только в ней красоту. Она умела думать еще только то, что слышала от него. Он говорил, что только он человек, она не человек, и она еще видела в себе только прекрасную драгоценность, принадлежащую ему, — человеком она не считала себя. Это царство Афродиты. Но вот начало в ней пробуждаться сознание, что и она человек. Какая скорбь должна была обнять ее и при самом слабом появлении в ней мысли о своем человеческом достоинстве! Ведь она еще не была признаваема за человека. Мужчина еще не хотел иметь ее иною подругою себе, как своею рабынею. И она говорила: я не хочу быть твоею подругою! Тогда страсть к ней заставляла его умолять и смиряться, и он забывал, что не считает ее человеком, и он любил ее, недоступную, неприкосновенную, непорочную деву. Но лишь только верила она его мольбе, лишь только он касался ее — горе ей! Она была в руках его, эти руки были сильнее ее рук, а он был груб, и он обращал ее в свою рабыню и презирал ее. Горе ей! Это скорбное царство девы. Но шли века; моя сестра, — ты знаешь ее? — та, которая раньше меня стала являться тебе, делала свое дело. Она была всегда, она была прежде всех, она уж была, как были люди, и всегда работала неутомимо. Тяжел был ее труд, медлен успех, но она работала, работала, и рос успех. Мужчина становился разумнее, женщина тверже и тверже сознавала себя равным ему человеком — и пришло время, родилась я.

Женщины не хотят равноправия. У них больше власти, когда их подавляют. Мужчины им просто необходимы — как главный враг для оправдания всеобщего заговора. Собственно, вся их хваленая индивидуальность только на этом и строится.

Стреляться, вот это и есть равноправность, эмансипация! Тут оба пола равны! Подстрелю ее из принципа! Но какова женщина? (Дразнит.) «Черт вас возьми… влеплю пулю в медный лоб…» Какова? Раскраснелась, глаза блестят… Вызов приняла! Честное слово, первый раз в жизни такую вижу…

Если бы он вдруг сказал мне: готовься! поход будет завтра! — я не спала бы ночь, думая о жестоких врагах, о собственной трусости, о тяжёлом весле и о том, надо ли так упорно лезть, куда меня не пускают... Но позволять, чтобы вновь обнесли из-за косы на затылке?.. До каких же пор буду брать с бою всё, что другим давалось в подарок?