– Мир – интересная штука.
– Особенно когда даёшь ему быть. Открываешь сердце.
– Мир – интересная штука.
– Особенно когда даёшь ему быть. Открываешь сердце.
Сердце против моё, но когда
Придётся мне в горестном нашем
Мире и дальше жить,
О луна этой зимней ночи,
Я с любовью вспомню тебя!
Мир жесток, детка. Если тебе не подвинтить гайки, тебе ещё и тридцати не исполнится, а ты уже начнёшь трястись, дребезжать и ходить враскоряку.
Я сознательно нацелил на тебя все стрелы своего желания и все свое стремление к познанию, все то, что вибрировало тысячелетиями и теперь смутно шевелится во мне; я сосредоточил всю свою жизнь на тебе, я персонифицировал в тебе весь мир.
Сердце бьется быстро очень,
Сил бежать осталось мало,
С каждым вздохом сердце стало,
Слышать ветра дуновение.
Шаг, еще, упасть на землю,
Притвориться мертвым телом,
Плоть свою укрою грязью,
Чтобы жизнь спасти устало.
Но, вот пришел и тот зверек,
Мохнатый, адский гончий дня
И шорох мой его привлек,
Закрыл глаза от страха я.
Прошел ли день, понять нельзя.
Кругом кромешный мрак ночной,
И запах, мертвечины яд,
Питает страшный гневный вой.
Мы можем растратить все наши жизни, позволяя миру диктовать нам, кто мы есть. Нормальные или ненормальные. Святые или сексоманы. Герои или жертвы. Позволяя истории рассказывать нам, какие мы плохие, или какие хорошие. Позволяя нашему прошлому решать наше будущее. Или можем решать сами. И может быть, наше дело — открыть что-нибудь получше.
Шире открой глаза, живи так жадно, как будто через десять секунд умрешь. Старайся увидеть мир. Он прекраснее любой мечты, созданной на фабрике и оплаченной деньгами. Не проси гарантий, не ищи покоя — такого зверя нет на свете.
Сворачивая шапито,
грустно думать о том,
что бывшее, скажем, мной,
воздух хватая ртом,
превратившись в ничто,
не сделается волной.