Боль бывает либо острой, либо продолжительной, но никогда вместе.
Тяжело играть мученика, если причиняешь боль всем окружающим.
Боль бывает либо острой, либо продолжительной, но никогда вместе.
— Первая пуля для тебя, вторая для меня.
— Никто сегодня не умрет.
— Ты что, не понимаешь? Мы с тобой всегда были связаны. Это неизбежно.
— В этом ты прав, но выслушай меня, потому что я многим тебе обязана. Благодаря тебе я стала лучшим человеком, я стала лучшей матерью, благодаря тебе. Это ты меня изменил.
— Мы изменили друг друга.
— Когда мне приходится выбирать между легким и правильным путем — я думаю о тебе. Я стала лучше, потому что встретила тебя.
— Ты даже не можешь на меня смотреть.
— Потому что в твоих глазах я вижу себя. Я вижу, какой ты видишь меня — потерянной, испорченной, грязной. Я это чувствую. Прошу, пожалуйста, не нужно больше крови.
— Теперь все иначе. Все будет хорошо, это поможет все исправить. Это мой последний подарок.
— Как вы связаны с Харли Сантос?
— Кто сказал, что связан?
— Она у вас была.
— Ах, да. Супружески. Видите ли, там на воле она не может получить то, что я даю ей здесь. Надеюсь в ее присутствии вы лучше скрываете влюбленность.
— Вы считаете, сопротивляться нам в ваших интересах?
— Пошел ты.
— Спасибо за внимание, заключенный. Удачи в апелляции.
— Удачи в любви!
— Я могу сделать лишь один вывод, даже при наличии такой улики, Харли — ты неприкасаема. Ты врала и использовала наше сотрудничество в своих целях, увела у меня из-под носа миллионы долларов, убила своего бывшего в этой самой комнате — и я не могу этого доказать. Ты позволила Саперштейну умереть, обманывала свою дочь и все сходит тебе с рук.
— И таким образом ты меня наказываешь?
— Харли, сколько раз я тебе говорил, ты не исцелишься, пока не покаешься.
— Ты идешь по дорожке, в конце которой твоя дочь будет читать в газетах, как ее мама начинала со взяток, а закончила должностным преступлением.
— Ты не знаешь, по какой дороге я иду.
— Возможно, но я не видел, чтобы ты опускалась так низко.
— А еще ты не видел меня в синяках. Не видел меня, лежащей у ступенек, после столкновения с лестницы. И как я молила Бога, чтобы не потерять ребенка. Мигель был моим парнем. Он два года колотил меня, как боксерскую грушу. Я тогда еще не была копом.
— В твоем... в твоем досье ничего нет о домашнем насилии.
— Я не писала заявлений. Я его подставила.
— Зачем?
— Он бы не остановился, пока не убил.
Что такое одержимость? Что же это такое? Безумная страсть? Похоть? Заблуждение? То, что мы должны поглотить? То, что поглощает нас? По-моему, одержимость — это завладение. Безжалостное завладение моими мыслями. Иногда я ему рад, а иной раз это случается помимо моей воли. Вы, наверное, видели новости, где люди игнорируют штормовое предупреждение. Они выходят на пляж, словно ожидая, надеясь, что их накроет волна. Раньше меня удивляло, что с ними не так? Прислушайтесь к предостережению, уходите, будьте благоразумны. И я понял, почему их тянет на берег. Понял причину. Они не могут оторвать взгляд от стены волны прямо перед собой, потому что волна прекрасна, она пьянит, завораживает, это живое воплощение опасности. И этот момент на берегу, этот шанс поиграть с судьбой, проверить, сможешь ли ты выстоять перед опасностью, заглянуть ей в глаза и сказать: «Я могу тебя контролировать. Я могу тебя перехитрить. Я могу подчинить тебя своей воле.» Я проиграл. Каждый раз я говорю себе, что мне это не нужно, что я могу контролировать, могу побороть соблазн, могу управлять своими желаниями. Я проиграл. Ноги сами несут меня на берег.
— Ничто так не заставляет задуматься, как глупая смерть. Я всю ночь не спал, думал, как я мог этого избежать.
— Хочешь обогнать меня в раскаянии? Я дам тебе сто очков вперед.
— Купил мне подарок?
— Новая прослушка. Новый камень, та же оправа.
— Не радуйся так, не предложение делаешь.
— Хорошо. Потому что я заберу его назад, когда закончим.