Тебе сто́ит объяснять свой бред.
Это я. Похоже, я уничтожил печати, сдерживавшие тёмное божество. Если я не выйду на связь в течение часа, передайте родителям, что я их любил.
Тебе сто́ит объяснять свой бред.
Это я. Похоже, я уничтожил печати, сдерживавшие тёмное божество. Если я не выйду на связь в течение часа, передайте родителям, что я их любил.
— Я... не смогу спасти тебя... Прости.
— Нет, спасибо тебе. Спасибо за то, что ради меня ты столько страдал... спасибо.
Мне кажется, что менять прошлое как-то нечестно. Я прожила лишь восемнадцать лет, но я не хочу менять ни один из них. Все они — часть моей жизни, в том числе и неудачи.
— Как думаешь, сколько раз я видел смерть Маюри? Сколько раз... снова, снова, снова, снова, снова и снова... Такое уже не сломит мое сердце, сколько бы раз я ни повторил!
— Ты хоть понимаешь, что говоришь? Маюри будет страдать и умирать. А ты говоришь, что это не имеет значения? Если ты считаешь, что такое не сломит твое сердце, значит, оно уже сломано. Остановись... или ты и вправду сломаешься.
Адвокат и прокурор, оба крашенные и очень похожие друг на друга (закон требовал, чтобы они были единоутробными братьями, но не всегда можно было подобрать, и тогда гримировались).
Повесьте меня вот на этом гвозде вверх ногами — разве женщина умеет любить кого-нибудь, кроме болонок?...