Вера формирует архитектуру своего времени.
Мишель — ее большая нечистая тайна, грех и наказание, а так сладко сознаться в грехе тому, кто свят.
Вера формирует архитектуру своего времени.
Мишель — ее большая нечистая тайна, грех и наказание, а так сладко сознаться в грехе тому, кто свят.
Все решает предприимчивость, оборотистость и наглость вкупе с умением лгать; всего этого не занимать церковникам.
Мне всегда казалось, что Господь гораздо больше того, что люди когда-либо осмеливались и осмелятся сказать о Нем. А потому я никогда не беспокоилась о том, поймет ли Он меня: тот Бог, что живет и струится вокруг, понимает абсолютно все. Все мои страхи, мою любовь и особенно — мою ненависть, не имевшую ничего общего ни со смирением, ни с боязнью совершить грех. Я верю, что мой Бог знает, какой огонь горит во мне, и как сильно я люблю Его, и что я должна сделать. Он поможет мне.
Магический язык эта латынь! Этакая ступенька понимания между тобой и Богом, набор заклятий, которыми опытные маги — священники — завлекают в свои сети неприкаянные души.
Что заставляет нас упрямо идти выбранным путем, даже когда кажется, что нет выхода и путь ошибочен? Упрямство, вера, непреклонность. Все мои призраки стоят за моею спиною и — нет, не шепчут, но громко смотрят, их тишина бьет в уши, их взгляды — как стена, на которую можно опереться.
Вы, говорящий мне о свободе, сами сидите в клетке и щебечете оттуда, только ваша клетка еще крепче моей. Вас поймал сам Господь и никогда, никогда не отпустит.
— Я служу мессу каждый четверг в семь часов.
— Спасибо. Но... нет.
— Вы не верите?
— В религию? Нет. Я верю в Бога, в науку, в ужин в воскресенье вечером... Но я не верю в правила, которые говорят мне, как надо жить.
— Даже если правила эти дарованы Господом?
— Сколько крестовых походов было совершено во имя Господне? Сколько людей погибло из-за чьих-то религий?
— Из-за фанатизма, а не из-за религий.
— Это слова. Главное, что эти люди мертвы.
Человека принимают в лоно церкви за то, что он верит, а изгоняют оттуда за то, что он знает.
Сострадания достойны жрецы. Они не видели и не слышали своего Бога. Они устали ждать его. И свою усталость они величают верой. Как много в их глазах и словах утомленности. И не хотят они принять то, что нет места во всей вселенной, где нет их Бога.
... любой религиозный ритуал — не более чем условность, если практикующий не видит скрытый за ним глубокий смысл.