Мы, обезумев от гнева, дрались,
Веря в бессмертие душ,
Станет погибший не горстью земли,
А стражем в небесном саду.
Вниз по реке идолам плыть,
Некому бить им поклон,
Нас больше нет, стоит ли жить
В мире, крещённом огнём.
Мы, обезумев от гнева, дрались,
Веря в бессмертие душ,
Станет погибший не горстью земли,
А стражем в небесном саду.
Вниз по реке идолам плыть,
Некому бить им поклон,
Нас больше нет, стоит ли жить
В мире, крещённом огнём.
Есть суровый закон у людей;
Сохранять чистоту несмотря
На войну и на нищету,
Несмотря на грозящую смерть.
Ангел смерти будет здесь, когда начнется бой.
Он толкнёт тебя на штык и заберёт с собой.
Война — сестра печали, горька вода в колодцах её. Враг вырастил мощных коней, колесницы его крепки, воины умеют убивать. Города падают перед ним, как шатры перед лицом бури. Говорю вам: кто пил и ел сегодня — завтра падет под стрелами. И зачавший не увидит родившегося, и смеявшийся утром возрыдает к ночи. Вот друг твой падает рядом, но не ты похоронишь его. Вот брат твой упал, кровь его брызжет на ноги твои, но не ты уврачуешь раны его. Говорю вам: война — сестра печали, и многие из вас не вернутся под сень кровли своей. Но идите. Ибо кто, кроме вас, оградит землю эту…
Мoй cвятoй oтeц, мнe yжe кoнeц,
Мoя вeчнocть yмpeт нa oгнe.
Я к тeбe лeчy, я тeбe кpичy,
Кaк я был нa вoйнe, нa вoйнe.
Я был нa вoйнe.
Тень, свет, темп убыстряется,
Жизнь, смерть перекликаются,
Жар, бред, пытка надеждой и злость.
Вот вам — казнь и прощение,
Все, все, все в восхищении!
Тень, свет, сердце вдруг оборвалось.
Клеопатра, Клеопатра... Когда загремит труба, каждый из нас понесёт свою жизнь в руке и швырнёт её в лицо смерти...
И белые солдаты никуда не спешат
Просто белые солдаты молча знают своё
Просто белые солдаты улыбаются среди войны
Среди обязательной войны.
В тот год осень затянулась, но к концу ноября солнце стало проглядывать всё реже, зарядили холодные проливные дожди — в один из таких дней смерть впервые прошла совсем рядом с нами.