Не пейте вина ни вы, ни дети ваши, вовеки.
— Хорошо. Все готовы? Вином по врагу, пли!
— Они... Они пьют вино! Ха-ха-ха, пьяницы! Пьяницы! Пьяные лимоны!
Не пейте вина ни вы, ни дети ваши, вовеки.
— Хорошо. Все готовы? Вином по врагу, пли!
— Они... Они пьют вино! Ха-ха-ха, пьяницы! Пьяницы! Пьяные лимоны!
Дайте сикеру погибающему и вино огорченному душою; пусть он выпьет и забудет бедность свою и не вспомнит больше о своем страдании.
Пьянство, — сказала она нам как-то в редкий момент откровения, — прегрешение против самой природы плодов, фруктовых деревьев, самого вина. Это надругательство, это осквернение их, как насилие есть осквернение любви.
Не смотри на вино, как оно краснеет, как оно
искрится в чаше, как оно ухаживается ровно:
впоследствии, как змей, оно укусит, и ужалит, как аспид;
(...) сердце твое заговорит развратное.
Лучшая мера для Вакха — без лишку, ни много, ни мало;
Иначе к буйству он нас или к унынью ведет.
— Официанты подливали вина, а твой отец его пил и пил...
— Ну, это просто вежливость.
— Вот он и набрался вежливости.
Не говори: отчего это прежние дни лучше нынешних?, потому что не от мудрости ты спрашиваешь об этом.
Пьяницы устроены так же, как монстры: если на них не обращать внимания, они исчезают.