Жизнь кончилась, а человек живёт,
Обязанности честно исполняет,
Какую-то железину куёт,
Какие-то идеи излагает.
И будущее грезится ему:
Успехи, наслажденья и доходы,
А между тем его несут во тьму
Незримые безрадостные воды.
Жизнь кончилась, а человек живёт,
Обязанности честно исполняет,
Какую-то железину куёт,
Какие-то идеи излагает.
И будущее грезится ему:
Успехи, наслажденья и доходы,
А между тем его несут во тьму
Незримые безрадостные воды.
Смерть станет родительским кровом,
Где путника ждут за столом,
Утешат приветливым словом,
Согреют сердечным теплом.
Войдёт он в просторные сени,
В покой, где светильник горит,
Уткнётся родимой в колени,
Заплачет от счастья навзрыд...
Жизнь станет бедой подростковой
В навек уязвленной душе,
Пустынею солончаковой, -
И, в сущности, стала уже.
В нас притаилась осень
Листьями междометий:
Вспомнит, придёт и спросит
Что-то мы ей ответим?
Мы ведь должны ей: лето
Счёт потеряло встречам.
Явится за ответом -
Только ответить нечем.
Видишь, роняют вязы
И тополя, и клёны
Листья свои, как фразы, -
Сдержанно, удивленно.
Это и наша участь -
В нас притаилась осень:
Мы опадаем, мучась
Вечной весною сосен.
Их тишина сквозная
Нам улыбалась летом…
Хочется молвить: — Знаешь,
Не торопи с ответом!
И мёд покажется горше соли,
слеза — полыни степной не слаще.
И я не знаю сильнее боли,
чем быть живым среди многих спящих...
— Одно я знаю точно — все кошмары
приводят к морю.
— К морю?
— К огромной раковине в горьких отголосках,
где эхо выкликает имена -
и все поочерёдно исчезают.
И ты идёшь один... из тени в сон,
от сна — к рыданью,
из рыданья — в эхо...
И остаётся эхо.
— Лишь оно?
— Мне показалось: мир — одно лишь эхо,
а человек — какой-то всхлип...
Постепенно я привык считать свою жизнь несбывшимся обещанием, но в глубине души подозревал, что несбывшимся обещанием оказался я сам.
Как много значило всё это для меня.
Как воздуха глоток для тонущего в море.
Я говорю тебе спасибо за тебя
И за меня...
И за то, что были мы с тобою...