Слава Богу, в этом городишке никто не смотрит вверх.
Важно мыслить, Анна. Именно это отделяет нас от чечевицы.
Слава Богу, в этом городишке никто не смотрит вверх.
Важно мыслить, Анна. Именно это отделяет нас от чечевицы.
Если начинаешь видеть парящих человечков, говорящих, что на тебя возложена миссия Господа, они тут же вколют тебе теразин.
— Ему нужно выспаться как следует. Кто-нибудь о нем позаботится.
— Кто? Мать Тереза? Она на пенсии. Остаемся только мы.
У тебя когда-нибудь появляется чувство, что тебя наказывают за твои грехи?
Каждая хорошая крепость нуждается в изъяне, чтобы привлечь противника.
— Мне немного стыдно за то, что я столько лет подавлял себя...
— О чем ты говоришь?
— Я говорю про маму.
— Так дело в твоей маме?
— Я должен, Сол. Я должен ей признаться.
— О Боже! Не надо! Ты ничего не должен этому ирландскому Волан-де-Морту!
Она ему всю душу отдала — осталось только тело.
Что отличает утонченного, культурного эрудита от грубого деревенского мужика? Культурный человек знает, кем был Томас Джефферсон, и что такое диффамация. Что еще отличает утонченного, культурного эрудита от темного деревенского мужика? Случись мировая катастрофа, «деревенщина» выживет, а эрудит – нет.
На одном ленинградском заводе произошел такой случай. Старый рабочий написал директору письмо. Взял лист наждачной бумаги и на оборотной стороне вывел:
«Когда мне наконец предоставят отдельное жильё?»
Удивленный директор вызвал рабочего: «Что это за фокус с наждаком?»
Рабочий ответил: «Обыкновенный лист ты бы использовал в сортире. А так ещё подумаешь малость…»
И рабочему, представьте себе, дали комнату. А директор впоследствии не расставался с этим письмом. В Смольном его демонстрировал на партийной конференции…
— Я хочу искупаться. Можно?
— Давай.
— Отвернитесь, пожалуйста!
— Ну ладно, я не брезгливый.
— Вас на эротику потянуло?
— Да видел я тебя — нет там никакой эротики... Давай ныряй, скромница.