Всё бывает впервые… Всё бывает впервые!
Я нашел свои книги на старой квартире,
Эти детские сказки такие простые,
Наши новые чувства такие чудные,
И замкнулись вдруг мысли, в этом чокнутом мире
Ты и я, мы с тобою случились впервые!
Всё бывает впервые… Всё бывает впервые!
Я нашел свои книги на старой квартире,
Эти детские сказки такие простые,
Наши новые чувства такие чудные,
И замкнулись вдруг мысли, в этом чокнутом мире
Ты и я, мы с тобою случились впервые!
Прохладой уж веет от всех вечеров,
И в парках, на улицах, выше домов,
И я возвышаю всю эту материю,
Забыв лишь о том, где я был и где не был я.
Забыв, кто я есть, возвращаюсь туда,
Где если я полон и был, то вчера,
Прости малодушие, прости за молчанье,
Я был и другим, но не помню когда.
Я вижу и колкий твой взгляд, и сомнение,
И чувствую боль, словно бы осуждение,
И ровно одно прикосновение.
Прощай, та, кем бы ты никогда не была,
Простит тебя тот, чья не в этом вина,
Он был и хорошим когда-то давно,
Но только не вспомнит уже все равно.
Всякое стихотворение — это покрывало, растянутое на остриях нескольких слов. Эти слова светятся, как звёзды, из-за них и существует стихотворение.
Что ты можешь сказать мне нового? Что стихи — это только плешь на затылке всего прошедшего? Что ни шерсти с них, ни рубля? А я знаю. Я сам растраченный. Покатился по полю — срежь эти маки и эти маковки. А не то зацветут поля.
В тот вечер, что лилась
Воды горячей музыка по барам,
Душа сама с собой сплелась
В едином танце до упаду.
И слышно было, как стаканы,
Поднятые как будто за любовь,
Разбились и упали на пол,
Смешав напитки, грязь и кровь.
Слова слились в звучанье ладном,
Под грохоты гитары и шумов,
И виделось, что мир как будто наизнанку,
И слышалось, что мат как будто между строф.
Некогда немецкий поэт Рильке сказал: «Стихи пишутся не ради выражения чувств». Парадоксально, но типично для немецкой философии. Рильке имел в виду, что чувства должны возникать потом, поскольку существо человека взбудоражено стихотворением. Искусство – это ключ, который открывает запертую дверь сознания. Кант, например, так и не сочинил отдельного тома «Эстетики» – не считал нужным. Искусство – по Канту – есть нечто служебное по отношению к морали и этике. Важно отыскать такой язык, такую форму взаимодействия с другими, чтобы у чувств появилась возможность проснуться. Чувства – они есть в каждом, просто часто спят. Затем и существует искусство, чтобы человек вспомнил, что у него есть душа. «Чтоб тайная струя страданья согрела холод бытия», – пользуясь выражением другого поэта, получившего, к слову будь сказано, немецкое философское образование.
Избавь нас, Боже, от стихов,
Рожденных лишь умом:
Их должно в трепете зачать
И выносить нутром.
Тот прав, кто мудростью своей
Пожертвовать готов
И ради песней стать глупей
Зеленых дураков.
Молюсь — коль доведется мне
Еще чуток прожить -
Чтоб мог я, старый, до конца
Буянить и блажить.
Каждый стих словно стремится вывернуться из лап небытия. Любое получившееся стихотворение — гимн жизни, спетый на зубах у смерти.
Уличный свет, и всё падают тени,
Поступью легкой идешь в этот вечер,
К ветру, наверное, и к солнцу навстречу,
А мимо тебя — и машины, и люди,
Все вместе сливаются в томные будни,
Их взгляды с тобой, уходящие вслед,
Наполнены тяжестью прожитых лет.
Серые кофты и серые лица,
Все мимолетно, ты вечная птица,
И лужи-ручьи, что бегут с тротуара,
И птицы, и листья, что падают валом,
И осень, и лето смешались в одно,
И думай, что хочешь, но мы заодно.