Марина Поплавская

— Вам важно, что о вас говорят, пишут?

— Я очень честолюбива. Случались, конечно, и инциденты-фотофейки в Интернете. Очевидно, это своего рода расплата за славу и успех. Его, по словам Гурченко, не прощают никому. Друзья меня всё же убедили: «Ты публичная личность, это и плюс, и минус…» Конечно, я не буду размахивать плакатами и доказывать что-то. Зачем? За меня всё скажет сцена и моё творчество. Моя правота – на сцене. И зритель видит, кто он для меня и как я отношусь к зрителю. Моё уважение к зрителю безгранично и не зависит от географии.

Другие цитаты по теме

Как художественный фильм «Движение вверх» никакой. О событиях в фильме «Движение вверх» скотский и лживый. Как единица искусства «Движение вверх» наглый плагиат. Ведь авторам плевать на кинематограф, плевать на реальных людей, плевать на историю и даже на вас, зрители, им плевать. Не плевать им только на бабки, что бы они там не верещали.

Талант артиста нуждается для своего развития в похвалах и успехе, точно так же, как новорождённый нуждается в воздухе, чтобы расти и жить...

— Женечка, а кем вы работаете?

— Женечка работает в семейном бизнесе.

— А что конкретно вы делаете?

— Он не расстраивает маму и получает за это хорошие деньги.

У актера участь невесты. Не мы выбираем, а нас выбирают.

Для меня нет слова «звезда», это что-то непонятное и промежуточное: есть просто артисты и такие артисты, которые выше понятия звездности, у них есть Имя.

Те люди достойны уважения, которые могут над собой посмеяться.

Творческая элита никогда не является самостоятельным субъектом. Она развивается, деградирует и перерождается вместе с обществом и особенно вместе со своими работодателями... Восстановление рыночных отношений сулило певцам, композиторам, актёрам довольно серьёзный профит. Отсюда и массовая поддержка всей этой «почтенной» публикой Бориса Ельцина и ненависть к коммунистам.

Это чрезвычайно типично для каждого, хотя бы немного мыслящего голливудца. Они презирают свою работу, великолепно понимая, что играют всякую чушь и дрянь. Один кинематографист, показывая нам студию, в которой он служит, буквально издевался над всеми съемками. Умные люди в Голливуде, а их там совсем немало, просто воют от того попирания искусства, которое происходит здесь ежедневно и ежечасно. Но им некуда деваться, некуда уйти. Проклинают свою работу сценаристы, режиссеры, актеры, даже техники. Лишь хозяева Голливуда остаются в хорошем расположении духа. Им важно не искусство, им важна касса.

В студентах чувствовалось превосходство зрителя перед конферансье. Зритель слушает гражданина во фраке, иногда смеётся, лениво аплодирует ему, но в конце концов уходит домой, и нет ему больше никакого дела до конферансье. А конферансье после спектакля приходит в артистический клуб, грустно сидит над котлетой и жалуется собрату по Рабису – опереточному комику, что публика его не понимает, а правительство не ценит. Комик пьёт водку и тоже жалуется, что его не понимают. А чего там не понимать? Остроты стары, и приёмы стары, а переучиваться поздно. Всё, кажется, ясно.

Все великие артисты нервничают перед выходом на сцену. Это дань уважения, которую мы платим публике.