Значит, немцам будет война до победного конца или до смерти. Другого русским не дано по праву рождения.
Где, на каком этапе жизни должно что-то сломаться в человеке, чтобы он пошел убивать своих? Действия грабителя иногда можно объяснить — грабители одержимы бесом наживы и убивают из самосохранения. А зачем убивать беззащитных людей, с которых нечего взять? Причём убивать десятками, сотнями, тысячами: стариков, женщин, почти детей?
Как иногда говаривала Люда о европейцах: «Пусть боятся. Любить они нас все равно никогда не будут.
За время войны недоучившийся стоматолог Лёнька Маслов вывел для себя три правила: чтобы резво продвигаться по службе, надо иметь хорошую выправку, строгий вид и блестящие сапоги.
Париж сдавался всегда, во все войны, вместе с музыкой и шлюхами. Это тебе не Россия, привыкшая сражаться до последней капли крови.
В самые суровые морозы в Варшаву из западных областей Польши стали приходить транспорты с евреями. Живыми до конечного пункта добирались немногие. Их долго везли из родных мест в телячьих пломбированных вагонах, без еды, воды и тепла. Когда транспорты прибывали на место назначения, в живых оставалось не больше половины отправленных, да и те с тяжелыми обморожениями. Умершие, одеревенев на холоде, стояли в тесной толпе среди живых и валились на землю, как только открывали засовы вагонов.
Мoй cвятoй oтeц, мнe yжe кoнeц,
Мoя вeчнocть yмpeт нa oгнe.
Я к тeбe лeчy, я тeбe кpичy,
Кaк я был нa вoйнe, нa вoйнe.
Я был нa вoйнe.
В тот год осень затянулась, но к концу ноября солнце стало проглядывать всё реже, зарядили холодные проливные дожди — в один из таких дней смерть впервые прошла совсем рядом с нами.
Часто охватывает отчаяние. Отчаяние бессилия слова. Ты видишь, что миф для многих, для большинства по-прежнему правдивее и сильнее фактов и самого инстинкта жизни, самосохранения. Когда я сижу за письменным столом, я стремлюсь не только записать, восстановить, воссоздать действительность — хочу прорваться словом куда-то дальше. Чтобы это была и правда времени, и какая-то догадка о человеке вообще. Прорваться дальше. Дальше слов… Это редко удаётся. А вот миф туда прорывается. В подсознание…
И когда мать, у которой государство забрало сына и вернуло его в цинковом гробу, исступлённо, молитвенно кричит: «Я люблю ту Родину! За неё погиб мой сын! А вас и вашу правду ненавижу!» — снова понимаешь: мы были не просто рабы, а романтики рабства. Только одна мать из тех ста, с которыми я встречалась, написала мне: «Это я убила своего сына! Я — рабыня, воспитала раба…»
Когда немецкий солдат входил во французский или датский город, у него тоже была жесткая инструкция — вести себя корректно по отношению к мирным жителям. На советской территории он был официально освобожден от ответственности за любые преступления против населения. Изнасилование солдатом вермахта советской женщины/девушки/девочки, кстати, изначально не считалось преступлением. Конечно! На Западе жили цивилизованные высшие расы, почти германцы. Даже евреев в оккупированной Европе почему-то старались не уничтожать на месте, а сначала вывозить на Восток. Русские же –недочеловеки.
Cлайд с цитатой