И мы простим, и Бог простит.
Мы жаждем мести от незнанья.
Но злое дело — воздаянье
Само в себе, таясь, таит.
И путь наш чист, и долг наш прост:
Не надо мстить. Не нам отмщенье.
Змея сама, свернувши звенья,
В свой собственный вопьется хвост.
Простим и мы, и Бог простит,
Но грех прощения не знает,
Он для себя — себя хранит,
Своею кровью кровь смывает,
Себя вовеки не прощает -
Хоть мы простим, и Бог простит.
Волнуясь, путаясь, спеша
Твердил и клялся: повинна
Во всем, во всем моя душа!
И нет такого дела злого,
Какого б я не совершал... –
Старик с усмешкою суровой
Поток речей моих прервал:
«Не торопись! Кто не прибудет,
Во всем винит себя тот час:
Там разберут, мол, и рассудят,
И все грехи простят зараз.
Грехов у каждого не мало,
Ты огулом казниться рад…
А разберись-ка сам сначала,
Найди, в чем был не виноват».
Люди хотят Бога для оправдания существующего, а я хочу Бога для искания ещё несуществующего (вероятно). Людям совсем бы хорошо было с их страстью, в их формах, с их любовницами и любовниками; да только беспокойно – не грех ли? Они зовут Бога, чтобы Он пришёл к ним, где они, и сказал: «Нет, не грех; а коли и грех – прощу, за то, что вспомнили меня и позвали. Не беспокойтесь». А мне некуда звать Бога, я в путешествии. Нет подходящего мне дома, в котором хотела бы вечно жить; я сама хочу идти к Богу; там, впереди, ближе к Нему, есть, верю, лучшие дома – их хочу.
И за правду мою не боюсь никогда,
Ибо верю в хотенье.
И греха не боюсь, ни обид, ни труда...
Для греха — есть прощенье.
Грех — жить без дерзости и без мечтания,
Не признаваемым — и не гонимым.
Не знать ни ужаса, ни упования
И быть приемлемым, но не любимым.
К стыду и гордости — равнопрезрение…
Всему покорственный привет без битвы…
Тяжеле всех грехов — Богоубьение,
Жизнь без проклятия — и без молитвы.
Страшно оттого, что не живется — спится.
И все двоится, все четверится.
В прошлом грехов так неистово много,
Что и оглянуться страшно на Бога.
— Допустим, докажем мы, что это не самоубийство. Выявим, как говорится, ошибки следствия. Вам-то лично зачем это нужно?
— Это не мне, это ему надо. Грех это. Самоубийство — страшный грех. Если человека убили — мученик. И отношение к Есенину другое. Самоубийца — трус. Есенин трусом никогда не был.
Страшна пустыня дождевая...
Охолодев, во тьме, во сне,
Скользит душа, ослабевая,
К своей последней тишине.
Где мука мудрых, радость рая?
Одна пустыня дождевая,
Дневная ночь, ночные дни...
Живу без жизни, не страдая,
Сквозь сон всё реже вспоминая
В тени угасшие огни.
Господь, Господь мой, Солнце, где Ты?
Душе плененной помоги!
Прорви туманные наветы,
О, просияй! Коснись! Сожги...
Довольно! Земного с созвездий не видно.
Витать в межпланетных пространствах мне стыдно.
Земля — в содроганьях, в грязи и в крови —
А мы распеваем о вешней любви.
Cлайд с цитатой