— Я же не о каждой личности говорю. Я говорю о личности с большой буквы.
— Мушанский, вы не личность с большой буквы. Вы — вор. Обыкновенный вор. А слово «вор» никогда не писалось с большой буквы.
— Я же не о каждой личности говорю. Я говорю о личности с большой буквы.
— Мушанский, вы не личность с большой буквы. Вы — вор. Обыкновенный вор. А слово «вор» никогда не писалось с большой буквы.
У наших замечательных чиновников аппетит столь силен, что здравый смысл не может его контролировать. Быстрее, больше и вкуснее.
Вы сейчас очень грубо выразились, гражданин следователь, и вот даже, я бы сказал, обидно для нас — «воровать». А в нашем деле работать надо!
Вы знаете, я абсолютно согласен с нынешним российским руководством в том, что вор должен сидеть. У нас есть разногласия в том, где именно должен сидеть вор, но согласитесь, что это частная дискуссия... там — тюрьма, правительство, какая разница.
— Долго ещё?
— Несколько кварталов.
— Это место такое унылое.
— А мне нравится. Высокие здания, разнообразная культура...
— ... и недалёкий народ, который легко обокрасть.
— Такие люди есть в любом городе.
— «О, Эмеральд, повелительница воров! Прошу, не забирай мои деньги! У меня и так почти ни гроша!»
— ...
— Зануда.
Уолл-стрит — олицетворение греховности, могущее послужить любому из дьяволов в качестве эталона. Неудачливый воришка верит в то, что Уолл-стрит – просто большой воровской притон, и это заменяет ему упование на небесные силы.
В свое время Морис был лучшим скупщиком краденного по эту сторону границы — отличная база для политической карьеры, не правда ли?
Имея многие таланты,
К несчастью, наши интенданты
Преподозрительный народ.
Иной, заслыша слово «ворон»,
Решает, что сказали: «вор он!» —
И на его, конечно, счет;
А если кто проговорится
Невинным словом «воробей»,
Он начинает сторониться,
Поймавши звуки: «вора бей!»
Одним моим детям нравится воровать, другие вообще не задумываются, хорошо это или плохо, а есть и такие, которые воруют противно своей воле, ибо понимают, что у них просто нет другого выбора. Но на моей памяти еще никто – никто, повторяю, – не был настолько охоч до воровства. Если Ламора будет валяться с располосованным горлом и лекарь попытается зашить рану, этот маленький поганец украдет у него иголку с ниткой и сдохнет, радостно хихикая. Он… слишком много крадет.
— Слишком много крадет, – задумчиво повторил Безглазый священник. – Уж чего-чего, а такой жалобы я никак не ожидал услышать от человека, который живет обучением детей воровству.
— О, вы только посмотрите, кто снова вместо себя прислала детишек! Выглядит так, будто мы уже разводимся!
— Не напоминай, что от тебя у кого-то могут быть дети.
— Это была лишь шутка. И это уже говорит мне о том, где вас двоих сегодня носило.
— Что?! Как?!
— Я — профессионал, сладкая. Смотри внимательнее — и, быть может, научишься новым трюкам.