— Кстати, как танцы?
— Танец должен идти от сердца, а моё разбито.
— Кстати, как танцы?
— Танец должен идти от сердца, а моё разбито.
Сетями опутав, по мне ползёт, как паук, первобытный страх.
Между нами искра, и мы кружимся в танце, как мотыльки у костра.
Странно, но вокруг будто нет ни души, нет музыки, только ты рядом,
Внутри меня пламени языки снуют обжигающе по капиллярам.
Ладонями влажными, прилипнув к талии, улетают в дали, в дали, в дали.
Ох уж, этот медленный танец. Останется в памяти лишь этот миг,
Из головы всё удалив, а в дали школьных часов циферблат растекается
Пастельно, как у Дали.
— Ох, осторожнее, моя милая.
— В каком смысле?
С грустной улыбкой Мэри-Линетт накрывает ладонью мои холодные пальцы.
— Самое светлое сердце становится тёмным, когда его разбивают.
Ну неужели я разбила вам сердце, мистер Манган? Я же ведь не знала, что оно у вас есть! Ну откуда я могла это знать?
— Ты пьяна.
— Нет, я счастлива. Я пью и весело танцую. Эт-эт-это люди и делают, когда счастливы, Тристан, — сказала она, тыкая пальцем мне в грудь. — Счастливые люди танцуют.
— Вот как?
— Да. Потому что когда ты пьян и танцуешь, все остальное неважно. Ты кружишься, кружишься, кружишься... и дышать становится легче, грусть становится тише, и на какое-то время ты забываешь, как ты себя чувствуешь обычно.
— А что происходит, когда ты останавливаешься?
— Ой да, с танцами есть небольшая проблемка. Потому что, когда ты прекращаешь движения, — она резко остановилась и выпустила стеклянную бутылку из рук, наблюдая, как она падает на землю, — все рушится.
— Ты не так счастлива, как говоришь, — сказал я.
— Это только потому, что я перестала танцевать.
— У вас бывают мигрени?
— У нас никого не бывает. Одна только скука.
— Я вам заявляю совершенно официально — скуки больше не будет. Мы её — бац, бац! И мимо. Я человек бывалый, танцую, много песен знаю.
— Никто мне и в подметки не годится. Я одна такая, одна! Я могла скакать всю ночь напролет. В меня словно черт вселялся, музыканты уставали раньше, чем я. Я плясала быстрее, чем они играли. Смотрите, никто не мог так танцевать кан-кан. Вы бы отдали последние 5 франков, чтобы это увидеть.
— У тебя их в жизни не было.
— Врешь! Я получала 50 франков за вечер! За каждый вечер. Моя кошка ела лучше, чем ты, я была звездой. Публика съезжалась со всего Парижа, чтобы посмотреть на меня!
— Вот заливает!
— Не верит! Никто не верит, а это правда!
— Это правда. Ты меня помнишь? Мы пропустили вместе не один стаканчик.
— Маленький господин со смешными ножками?
— Именно.
— Маленький господин... Я была звездой «Мулен Ружа», правда, месье Лотрек?
— Да.
— Скажите им, что в самом центре вашей афиши красовалась Ла Гулю.
— Кто же еще, как не Ла Гулю.
— Ты сделал ее счастливой, Анри.
— Человек губит любимые творения. Мои афиши разрушили «Мулен» — с успехом пришла пристойность. Для Ла Гулю не нашлось места, для нас тоже...