Мулен Руж (Moulin Rouge) (1952)

— У меня нет такого кадыка!

— Согласен, Валентин, я преувеличил, но художник должен фантазировать.

— Только не с моим кадыком!

— Если будешь делать афишу — на ней должна быть я. Это мое пение привлекает сюда толпы людей.

— Прости, Джейн, но пение сложнее рисовать.

Себя перестаешь замечать, свыкаешься со своей хромотой и уродством, пока не столкнешься с чудовищем, коим ты являешься.

— Я еду в Париж, стану там художником, может, тогда что-то изменится.

— Но в Париже тебе будет одиноко.

— Мне везде будет одиноко.

— Никто мне и в подметки не годится. Я одна такая, одна! Я могла скакать всю ночь напролет. В меня словно черт вселялся, музыканты уставали раньше, чем я. Я плясала быстрее, чем они играли. Смотрите, никто не мог так танцевать кан-кан. Вы бы отдали последние 5 франков, чтобы это увидеть.

— У тебя их в жизни не было.

— Врешь! Я получала 50 франков за вечер! За каждый вечер. Моя кошка ела лучше, чем ты, я была звездой. Публика съезжалась со всего Парижа, чтобы посмотреть на меня!

— Вот заливает!

— Не верит! Никто не верит, а это правда!

— Это правда. Ты меня помнишь? Мы пропустили вместе не один стаканчик.

— Маленький господин со смешными ножками?

— Именно.

— Маленький господин... Я была звездой «Мулен Ружа», правда, месье Лотрек?

— Да.

— Скажите им, что в самом центре вашей афиши красовалась Ла Гулю.

— Кто же еще, как не Ла Гулю.

— Ты сделал ее счастливой, Анри.

— Человек губит любимые творения. Мои афиши разрушили «Мулен» — с успехом пришла пристойность. Для Ла Гулю не нашлось места, для нас тоже...