Дешевизна русского товара — это диплом на его негодность.
Жалею, что я не сентиментален, а то я сказал бы, что в места, подобные Сахалину, мы должны ездить на поклонение, как турки ездят в Мекку, а моряки и тюрьмоведы должны глядеть, в частности, на Сахалин, как военные на Севастополь.
Русская жизнь бьёт русского человека так, что мокрого места не остаётся, бьёт на манер тысячепудового камня.
На Сахалин еду я совершенно уверенный, что моя поездка не даст ценного вклада ни в литературу, ни в науку: не хватит на это ни знаний, ни времени, ни претензий. Я хочу написать хоть 100—200 страниц и этим немножко заплатить своей медицине, перед которой я, как вам известно, свинья. Быть может, я не сумею ничего написать, но все-таки поездка не теряет для меня своего аромата: читая, глядя по сторонам и слушая, я многое узнаю и выучу.
Если буду жив, я уже не стану зимовать в Москве ни за какие пряники. Как октябрь, так и вон из России.
Никогда больше для театра писать не буду. Для театра можно писать в Германии, в Швеции, даже в Испании, но не в России, где театральных авторов не уважают, лягают их копытами и не прощают им успеха и неуспеха.
Видно, какой интерес к нашей стране. К её географии. До этого был диктант. Видно было, какой интерес к русскому языку. Какой интерес к русской истории. У нас возрождается попытка понять: кто мы. Какая страна, в которой мы живем. Какая наша история. О чём мы? Что думает о нас Бог? Как было сказано небезызвестным философом (Бердяевым) в начале XX века. Когда задавали вопрос, как себя определяет страна в мире. Так мы особые или такие же как и все? Один считают, что существует отдельная российская ментальность, представления о справедливости, даже подходы к экономике другие. Категорически относят Россию к некой европейской цивилизации, даже не выделяя разных путей внутри той же самой Европы, отказывая России в праве на особый путь. Споры начались задолго до появления идеологии «Православие, самодержавие, народность». Что на самом деле никогда не претендовало на особую идеологию. Уваровская формула скорее из литературщины, а не из реальной идеологической формулы. Не прекращается, пережив революцию, строительство коммунизма, и 90-е, прошедшие под девизом «Хотим жить как на Западе», не прекращается тем не менее спор: а как на Западе — это как? Подходит ли это нам? Почему в России главный вопрос: справедливо или несправедливо? Не Законно или незаконно, а справедливо или несправедливо. А что такое справедливо?
Не мне судить и не мне говорить о том, что я сделал и чего не сделал. Но я знаю одно, что я нанес большевизму и всем тем, кто предал и продал нашу Родину, тяжкий и не вероятно смертельный удар. Благословит ли Бог меня донести это бремя до конца, не знаю, но начало конца большевиков положено. Оно положено всё таки мной. Троцкий это понял и открыто высказал, что я являюсь врагом Советской Республики и врагом беспощадным и неумолимым. На мой фронт брошено всё, что только возможно, но моя цель первая и основная: стереть большевизм и всё что с ним связанно с лица России. Истребить и уничтожить его.
В дни печали знакомые вещи, которые остались неизменными, могут стать утешительным ориентиром.
Россия способна вынести любые поражения, но побежденной ей не бывать. И нет такой силы, чтобы сломить ратный дух русского человека.
Cлайд с цитатой