Преступный элемент никогда не расслабляется ради таких пустяков, как Рождество, и не позволяет расслабляться нам.
Как бы мне хотелось быть кем-то другим, тем, за кого она меня принимает. Тем, кому не насрать.
Преступный элемент никогда не расслабляется ради таких пустяков, как Рождество, и не позволяет расслабляться нам.
Как бы мне хотелось быть кем-то другим, тем, за кого она меня принимает. Тем, кому не насрать.
Кофе, сигареты и шлюхи. Наверное, где-то есть фабрика, где их штампуют. Где-то неподалёку от Бульвара Разбитых Грёз.
Кажется, до него только сейчас дошло, что сколько бы ты ни выпил, этого всегда будет мало, чтобы отключиться от страшной реальности жалкой и постылой жизни.
Мы с тобой оба профессионалы, Брюс, и наше дело — утверждать закон. Однако твои методы и мои методы — две очень разные вещи.
... Сейчас только десять двадцать, а я уже определился с вечером: пойти и нажраться.
Люди знали, что на протяжении всей истории правящие классы всегда заботились только о себе: аристократы, владевшие землей, капиталисты, владевшие фабриками, которым требовался уголь, который добывали рабочие.
Я подумал о матери. Я презирал ее за слабость. Как могла она позволить этому жалкому существу сотворить с ней такое? Как посмела не отбиться от него?