Я подумал о матери. Я презирал ее за слабость. Как могла она позволить этому жалкому существу сотворить с ней такое? Как посмела не отбиться от него?
Бывает иногда, думаешь, что хуже дня уже и быть не может. Ошибочка! Всегда может быть еще хуже.
Я подумал о матери. Я презирал ее за слабость. Как могла она позволить этому жалкому существу сотворить с ней такое? Как посмела не отбиться от него?
Бывает иногда, думаешь, что хуже дня уже и быть не может. Ошибочка! Всегда может быть еще хуже.
Вот уж сборище недоумков. Я думал, только мне не повезло с компанией, но всегда есть кто-то, кому еще хуже.
Ни хера он не понимает, и в этом его главная проблема. Думает, что до хрена знает. А что он знает? Что? Ни ***.
К работе, однако, меня уже не тянет; впрочем, если на то пошло, меня не тянуло к ней никогда.
Мы с Гасом ранние пташки. Не могу сказать, что мне это так сильно нравится. Если б мог, лучше бы поспал, но по ночам в голове у меня звучат голоса, да и как уснешь, когда внутри копошится мерзкая, пожирающая тебя тварь. Ночь — время приступов беспокойства. Я бы предпочел, чтобы день длился все двадцать четыре часа.
Будь проклято любое сообщество душ, карающее добродетель как слабость, наполняющее жизнь цинизмом и порочностью, отдающее им предпочтение перед знанием и еще большей добродетелью.
Проблема в том, что если ты полицейский, то и на людей поневоле смотришь либо как на потенциальных преступников, либо как на возможных жертв. Поэтому каждый, кто не такой, как ты, то есть не полицейский, вызывает либо ненависть, либо презрение.