Он говорит, что о переговорах не может быть и речи. Могу ли я исжарить его прямо сейчас, Хозяин?
Можно я убью его сейчас, хозяин? Мне как никогда хочется свернуть ему шею. Совсем чуть-чуть. Это моя давнишняя фантазия.
Он говорит, что о переговорах не может быть и речи. Могу ли я исжарить его прямо сейчас, Хозяин?
Можно я убью его сейчас, хозяин? Мне как никогда хочется свернуть ему шею. Совсем чуть-чуть. Это моя давнишняя фантазия.
— Его сильно мучили, для женщины это слишком.
— Не обманывай себя. Когда индейские войны не могли достать информацию у пленного, они передавали его женщинам.
— Правда? Надо распечатать это и повесить над рабочим столом.
Когда Ганди продвигал свою философию ненасилия, он, видимо, не знал, насколько круто убивать всех вокруг!
Я знаю достаточно, чтобы бояться их. Я слышал о жестокости Ситхов. Я знаю, что они делают с планетами, которые они завоевали.
ГГ: HK, я хочу попрактиковаться в стрельбе.
HK-47: Заявление: Замечательно! Несомненно один из ваших союзников предал Вас и должен быть уничтожен! Кто из них? Надоедливый пилот? Или, возможно, женщина Эчани — она обеспечит прекрасную тренировку. Я часто подсчитывал, какое соотношение точности будет у моего бластера против неё. Я могу начать с выстрела по ногам, и... Я, конечно, надеюсь, что это не T3 — его уничтожение слишком простое дело. Он будет незначительной помехой.
ГГ: Э-э... вообще-то я хотел просто попрактиковаться в стрельбе из турели, а не убивать членов команды.
HK-47: Обиженно: Хорошо, Господин, как пожелаете. Но помните — я здесь, если нужно кого-нибудь убить.
— Его сильно мучили, для женщины это слишком.
— Не обманывай себя. Когда индейские войны не могли достать информацию у пленного, они передавали его женщинам.
— Правда? Надо распечатать это и повесить над рабочим столом.
Давным-давно я вёл одну программу, приходит такой известный российский актер и я его спрашиваю: «Кого вы считаете выдающимися актерами двадцатого века?»
Он так сел и сказал: «Нас немного...»
— Теперь заживём!
— Да, зажили, если бы он платил тебе по-честному.
— Кто, Джемисон? Он платит по-честному, в году шестьдесят третьем это были бы большие деньги!