Четыре тридцать, утро, птички,
И так приятно на душе!
Рассвет устроил перекличку,
Всех птиц небесных на крыше.
Послушал их, водицы выпил,
Но птицам сон я предпочёл.
Сказал: «надеюсь, не в обиде»,
И просто дальше спать пошёл.
Четыре тридцать, утро, птички,
И так приятно на душе!
Рассвет устроил перекличку,
Всех птиц небесных на крыше.
Послушал их, водицы выпил,
Но птицам сон я предпочёл.
Сказал: «надеюсь, не в обиде»,
И просто дальше спать пошёл.
Горят флажки, «глубого» цвета,
Что означает: «прочитала».
А я всё жду и жду ответа,
И во главе: «куда пропала?».
Проходит день, проходит два,
Устала ждать душа моя.
Мне это всё совсем не ново,
И книга уж давно готова.
Я в ней пишу какой дурак,
Я сам себя сюда загнал.
Да я всегда таким ведь был,
И слишком сильно их любил.
Сейчас я понял, что не нужно,
Излишних чувств своих швырять.
На нас всегда им будет чуждо,
Пока не смогут также «встать».
И также будут ждать ответа,
А в голове наивное: «за что?».
Горят флажки, «глубого» цвета,
Вернётся в жизни это всё.
Не дай вам Бог попасть туда,
Куда попал недавно я.
Там жизнь, ах люди, так трудна!
Что ты не знаешь, где судьба.
Ты видишь чудный сад, прекрасный,
Не можешь ты туда попасть,
И каждый раз твой вход – напрасный,
И ты способен лишь упасть.
Ещё попытка – снова нет,
Удар невидим и болезнен.
Во мне погас душевный свет,
И я лечу, навстречу, бездне.
Тебе нужны деньги? — иди на панель,
Лишь там ты найдёшь «кошелёк» и «размер».
Но назад пути знай, увы, не найдёшь,
И того ты мужчину уже не вернёшь!
Привет, депрессия, мы снова вместе,
Пора бы стать моей невестой.
С тобой всегда я буду честен,
Долой отправив все протесты.
Стихи о грусти надоели, здравствуйте, люди, здравствуй, весна,
Впустите скорее улыбки в ваш дом.
Пусть каждый отрывок из жизни – мечта,
И солнце сияет всегда за окном.
Утро в карточный домик, смеясь, превращает наш храм.
О мучительный стыд за вечернее лишнее слово!
О тоска по утрам!
— Доброе хреноутро, приятели.
Над его головой приделана на веревочке бумажная летучая мышь с праздника Хеллоуин; он дотянулся и щелкнул по ней так, что она закружилась.
— А может быть, и добрый хренодень.
Идите люди до конца,
Не остановит и больница.
Либо вы достигнете успеха,
Либо улетите в небеса.
Если бы в следующее утро Стёпе Лиходееву сказали бы так: «Стёпа! Тебя расстреляют, если ты сию минуту не встанешь!» — Стёпа бы ответил томным, чуть слышным голосом: «Расстреливайте, делайте со мной, что хотите, но я не встану».