Дионис говорит языком Аполлона, Аполлон же, в конце концов, языком Диониса, чем и достигнута высшая цель трагедии и искусства вообще.
Тот же инстинкт, который вызывает к жизни искусство, как дополнение и завершение бытия, соблазняющее на дальнейшую жизнь, создал и олимпийский мир, как преображающее зеркало, поставленное перед собой эллинской волей. Так боги оправдывают человеческую жизнь, сами живя этой жизнью, единственная удовлетворительная теодицея!
Лишь поскольку гений в акте художественного порождения сливается с тем Первохудожником мира, он и знает кое-что о вечной сущности искусства, ибо в этом последнем состоянии он чудесным образом уподобляется жуткому образу сказки, умеющему оборачивать глаза и смотреть на самого себя; теперь он в одно и то же время субъект и объект, в одно и то же время поэт, актёр и зритель.
Всякая жизнь покоится на иллюзии, искусстве, обмане, оптике, необходимости перспективы и заблуждения.
Напрасно мы в своей подражательности ищем опоры во всех великих продуктивных периодах и натурах, напрасно мы окружаем современного человека для его утешения всей мировой культурой и ставим его среди художественных стилей и художников всех времен, дабы он мог, как Адам зверям, дать каждому его имя: он всё же остаётся вечно голодающим, критиком бессильным и безрадостным, александрийским человеком, который в глубине души своей библиотекарь и корректор и жалко слепнет от книжной пыли и опечаток.
— Это и есть трагедия?
— Трагедия, моя юная леди, это когда благородное искусство, предлагающее символическое видение мира и основанное на взаимодействии написанного текста и индивидуальности актёра, мысль и живая жизнь сплетаются в особом ритуале, благодаря которому человеческий дух поднимается на небывалые высоты трансцендентальной святости. Поняла, девочка моя?
— Нет.
Одно нужно иметь: либо от природы легкую душу, либо душу, облегченную искусством и знанием.
Большое искусство не может возникнуть в эпоху катаклизмов. Гиппиус? Есенин? — упаси господь. Маяковский? — ужасный поэт. Настоящее искусство возникает от пресыщенности — когда человек спокойно, забыв про все на свете, может заниматься своим делом и оттачивать каждую миниатюрную грань.
Некоторые мужчины вздыхали о похищении своих жен, большинство же — о том, что никто не хотел их похитить у них.
Если бы все несчастные понимали и любили искусство настолько, то сами собой исчезли бы грязь, отчаяние, самоунижение и богачи не позволяли бы себе так попирать ногами и презирать бедняков.
Искусство действует, как океан — можно дышать морем, стоя у берега, для того чтобы жить морем, совсем не обязательно непременно быть моряком.
Cлайд с цитатой