Узнаю ли я тебя,
Узнаю ли имя твоё,
Там, где теперь, ты ждёшь меня,
Там, где однажды мы будем вдвоём.
Услышишь ли ты мой крик,
Вернёшь ли мне сердце моё,
Там, где ты ждёшь, там, где ты жив,
Там, где однажды мы будем вдвоём.
Узнаю ли я тебя,
Узнаю ли имя твоё,
Там, где теперь, ты ждёшь меня,
Там, где однажды мы будем вдвоём.
Услышишь ли ты мой крик,
Вернёшь ли мне сердце моё,
Там, где ты ждёшь, там, где ты жив,
Там, где однажды мы будем вдвоём.
Он не плакал. Не мог. Слезы пришли через несколько дней, после похорон, когда он вернулся с кладбища и увидел в ванной её халат, зубную щетку, а на ночном столике у кровати закладку в недочитанной книжке.
Мы сотворили жестокий мир. Моё поколение, поколение моих родителей. В этом мире слишком мало забот, слишком много ненависти, злобы и боли. Мы печёмся о том, чтобы защищать наших детей, но при этом забываем о многих вещах, которым могли бы их спасти. Джастин Фоли умер от болезни, которая с самого своего появления процветала от молчания. Есть ещё множество таких болезней, множество таких зол, которые процветают, когда мы предпочитаем о них молчать. Мы позволяем нашим страхам, нашему стыду, нашим извращённым понятиям о морали заткнуть нам рот, а смерть отнимает у нас детей. Так, может хватит? Хватит винить других, хватит переводить стрелки, хватит путать тех, кто говорит о вреде с теми, кто его наносит. Мы будем помнить Джастина за его заслуги на футбольной и баскетбольной площадке. Мы будем помнить его улыбку, от которой, как я слышала, растаяло сотни сердец. Но, так же мы будем помнить о смерти, со скорбью и твёрдым намерением изменить наш мир к лучшему.
И вот, наступил момент безмерной скорби по нашему обожаемому принцу, что покинул нас столь внезапно в канун своего восемнадцатилетия... Память о нем будет жить вечно в наших сердцах... Ну, сыграл в ящик — и ладно! Траур окончен.
Каждый проходящий час только нагнетал скорбь, потому что отдалял её от мужа и приносил привкус вечности, которую ей предстояло прожить без него. Вновь и вновь она забывала, ровно на одно биение сердца, что он ушёл навсегда и больше не подставит ей плечо.
— Столько жертв!.. Тонкс... Фред... Снегг...
— Помни их. Какими они были.
— Я буду помнить.
— Помни их. Но не скорби.
— Они живы в воспоминаниях.
Он не плакал. Не мог. Слезы пришли через несколько дней, после похорон, когда он вернулся с кладбища и увидел в ванной её халат, зубную щетку, а на ночном столике у кровати закладку в недочитанной книжке.
Смерть всегда приносит с собою скорбь, но на свой собственный лад она — самое естественное событие из всех, приключающихся с человеком.
Они предпочли бы при жизни увидеть нашу улыбку, чем потоки наших слез после их смерти.