— Кажется, после Бертрама и папы вы — первый мужчина в этой комнате.
— Вы хотите, что бы я вышел?
— Нет, останьтесь. Если это может скомпрометировать меня в мои годы, то едва ли это заслуживает моего дара.
— Кажется, после Бертрама и папы вы — первый мужчина в этой комнате.
— Вы хотите, что бы я вышел?
— Нет, останьтесь. Если это может скомпрометировать меня в мои годы, то едва ли это заслуживает моего дара.
— Много ли ещё книг вы курировали, мистер Уорн?
— Самостоятельно? Это первая. Я объявил своим братьям и матушке, что не намерен сидеть дома в компании нянюшек, только потому что я — младший сын. И я потребовал работу в нашей семейной фирме, и мне поручили вас. Вот теперь вы всё знаете.
— Другими словами, вы не имеете опыта в издательском деле, но, поскольку вы всем досаждали требованиями, дать вам работу, вам подсунули меня.
— Мисс Поттер, я знаю, на что братья рассчитывали, отдавая мне вашу «Кроличью книгу», так они говорят, а я нахожу её удивительной, необыкновенной, и если они мне вас «подсунули», как вы сказали, то мы им покажем.
— Мистер Хабард слёг, и мы не сможем показать вам те фермы сегодня.
— Надеюсь, ничего серьёзного?
— Боюсь, болезнь хроническая, рецидив раз в месяц, обычно после паба «Роза и корона».
— Вот так. Даже принц не устоит перед такой милой малышкой.
— Но его отпугнёт мой брат, Влад-протыкатель.
— Беатрикс, не говори глупости, выходи за него, завтра же, не вздумай тратить время, можно ли колебаться?
— Ты не переживаешь?
— С чего мне переживать?
— Ну, мы с Норманом, а ты будешь одинока.
— Тебе счастье улыбнулось, а ты, что, думаешь обо мне? Я бы о тебе не думала. Да появись в моей жизни взаимная любовь, я бы мать растоптала. Ты любишь Нормана? Так выходи за него, не сомневайся и не думай ни о ком.
— Увидев что-то необычное, я не могу довольствоваться наблюдением, мне нужно запечатлеть это. Летом на скотном дворе я рисовала кое-что, что при ярком солнце казалось милым, но вдруг осознала, что рисую ведро с помоями. Я тоже веселилась.
— Она действительно сказала, что рисует помойные вёдра?
— Действительно, мама. Так и сказала.
— Я не понимаю, Беатрикс, как ты будешь платить за эту ферму?
— Я — писатель, мама, мои книги покупают.
— Наша дочь очень известна, Хелен. Кроме тебя все это знают.
— Беатрикс, какой юноша женится на девушке с перепачканным лицом?
— Я не выйду замуж, мне всё равно.
— Выйдешь непременно. Все девушки выходят. И я, и твоя бабушка, и Фиона тоже когда-то выйдет.
— А я не выйду, я буду рисовать.
— Из предложений, изложенных вашим братом в своём письме, два просто неприемлемы. Во-первых, они хотят, чтобы рисунки были цветными, я предпочитаю чёрно-белые.
— Но ведь кролик Питер с красной редиской в голубой куртке, давайте напечатаем рисунки в цвете.
— Ну, разумеется, в цвете красивее, но книги будут стоить слишком дорого для маленьких кроликов. Я не уступлю. И тут мы подходим ко второму пункту. Мне предложено уменьшить число рисунков на треть. Это неприемлемо.
— Позвольте мне объяснить. Это предложение не моего брата, а моё. Если мы сможем уменьшить число рисунков до 31, то все иллюстрации мы сумеем отпечатать на одном печатном листе. Мы используем трёхкрасочную печать, это и вас устроит, и будет стоить более-менее дёшево. Я с большим вниманием отнёсся к вашей книге, мисс Поттер, Я её вижу в яркой цветной обложке, это выделит её в ряду обычных.
— Беатрикс, где ты была?
— Я не ребёнок, не обязана спрашивать у мамы позволения.
— Я сама полагала взять карету сегодня утром. Где ты была?
— Мы катались. С друзьями.
— У тебя нет друзей.
— Нет, есть, мама, на любом моём рисунке.
— Соглашусь, у тебя есть довольно неплохие рисунки, Беатрикс, но не стану как отец лукавить и называть их великим искусством. Когда, мой друг, меня начнут издавать, тогда мы и посмотрим.
— Не превращай нас в злодеев, твоя мать предлагала тебе женихов, все — выгодные партии, но ты всех отклонила.
— Я знаю, я не могла быть настолько глупой, чтобы выйти замуж потому, что жених — выгодная партия или у него достаточно денег.