Все дни изломаны, как преступлением,
Седого Времени заржавел ход.
И тело сковано оцепенением,
И сердце сдавлено, и кровь — как лед.
Все дни изломаны, как преступлением,
Седого Времени заржавел ход.
И тело сковано оцепенением,
И сердце сдавлено, и кровь — как лед.
Часы остановились. Движенья больше нет.
Стоит, не разгораясь, за окнами рассвет.
И вечности безглазой беззвучен строй и лад.
Остановилось время. Часы, часы стоят.
Время подобно песчинкам, которые сыпятся сквозь пальцы жизни, пересчитать их невозможно, но когда-нибудь ладонь сознания будет пуста, песчинки сольются друг с другом и образуют вечность.
A cold wind sets upon my back
The sky is getting full and turning black.
I lost my way when I lost you
I need a moment more, this can't be true.
— Сколько времени?
— Двенадцать часов дня.
— Я не понял. Ты хочешь сказать, что я не могу отличить день от ночи?
— Нет, я... я просто сказал, сколько времени.
— То есть ты хочешь сказать, что я настолько тупой, что не могу купить себе часы?
— Нет, я... просто отвечаю на вопрос.
— То есть ты хочешь сказать, что я настолько тупой, что буду задавать тебе вопросы?