Кенгуру недоделанный!
Вкус меда диких пчел, дети, — это вкус свободы.
Кенгуру недоделанный!
— У нас преступник беглый! Вожатый!
— Твой вожатый?
— Мой!
— Строгий, наверное?
— Строгий!
— А звать-то его как?
— Евгений Дмитриевич!
— Подожди-ка...
— А фамилия?
— Убегаев!
— Мальчик, ты что в лагере делаешь?
— Отдыхаю!
— Ну и отдыхай!
— Слушай, я тут одну штуку понял, в нашем лагере все прям, как там.
— Где там?
— На зоне. Администрация, режим, запретка, авторитеты, шныри и стукачи. А мы с тобой вертухаи получаемся. Я теперь Вышкина в чем-то понимаю. Ну и на кой тогда когти рвать? Променять одну клетку на другую? Сенека в таком случае сказал бы так: «Весь мир тюрьма, но разного режима».
— Ты к чему клонишь? Че, вернуться хочешь?
— Ни черта ты не понял. Ты вот про свободу твердил, а где она? Есть только то, что ты сам для себя выбрал.
— А сегодня мы им фокус покажем. Поможешь?
— Ты уже такой фокус показал, 156-я «Жестокое обращение с детьми» до трёх лет еще плюс к побегу.
— Ложкин уже наш.
— О, уже есть актив.
— Пантелеев и Лиза тоже. Завтра сколотим команду.
— Угу, молотком!
— Круто ты с ним!
— Мать просила, чтоб построже.
— Скажи, а зачем ты пацану эту блатату прогнал?
— Индивидуальный подход, этот иначе не понимает. А с другими по-другому.
— Слушай, ну, если не посадят, поступай на педагогический! Заочно!
— Не прижимайся!
— Я и не прижимаюсь.
— Не, ну я чувствую, ты коленками трешься.
— Да педали я кручу!
— Ну и крути... педали...
— Слушай, если тебе что-то не нравится, можешь идти пешком.
— Не, ну чё сразу пешком? Ты просто не прижимайся!