Люди понижая тон, ночью говорят о том,
Что они прячут под пароли днём.
Люди понижая тон, ночью говорят о том,
Что они прячут под пароли днём.
Всю эту ночь мы переживали, что где-то там живут тёмные версии нас самих. А что если мы и есть эти тёмные версии?
Ночь распростерлась надо мной
И отвечает мёртвым взглядом
На тусклый взор души больной,
Облитой острым, сладким ядом.
И тщетно, страсти затая,
В холодной мгле передрассветной
Среди толпы блуждаю я
С одной лишь думою заветной:
Пусть светит месяц – ночь темна.
Пусть жизнь приносит людям счастье, —
В моей душе любви весна
Не сменит бурного ненастья.
Пошли на убыль эти ночи,
Еще похожие на дни.
Еще кромешный полог, скорчась,
Приподнимают нам они,
Чтоб различали мы в испуге,
Клонясь к подушке меловой,
Лицо любви, как в смертной муке
Лицо с закушенной губой.
Ночи — как люди: интересными они становятся далеко не сразу. Около полуночи они достигают зрелости, в два — совершеннолетия; с двух до половины третьего — их звездный час, но уже в половине четвертого они начинают сникать, а к четырем часам утра от них остается лишь бледная тень. Смерть их ужасна… В самом деле, что может быть страшнее рассвета, когда бутылки пусты, а гости похожи на утопленников…
Потому что сейчас ночь. Потому что, если хотите знать, все мы словно искорки, гонимые неведомым ветром.
Такие ночи бегут быстрее,
И все слова
ничего не значат.
А я сейчас
веселей и злее,
Я тоже
ведьма,
но чуть иначе.
Ночь прекрасна, когда не жарко и не холодно. Когда ничего не отвлекает, когда вокруг все идеально, во всём царит гармония. И ты даже ничего не чувствуешь. И пока ты чувствуешь это «ничего», ты смотришь в небо... и мелькает мысль — «Вот почему». Всё в этот момент на своих местах: все звезды, планеты, и мы, и земля, и клетки, и молекулы. И этот момент и есть причина. Ты умиротворен.
То была хорошая ночь; сон нежил меня, словно знакомая пикантная любовница, у которой в запасе всегда есть новое удовольствие, коим можно удивить пресытившегося возлюбленного.