Алиса Фрутвег (AlisaAmeriGo)

Я слышала, что во многих семьях избегают слов «трупы», мертвечина, плоть убитого животного, но не боятся готовить из всего этого еду, как-будто это что-то меняет?..

— Дорогой, я приготовила тебе борщ и котлеты из трупов, мертвой туши говядины (животного погибшего не своей смертью на животноводческой ферме, скотобойне, которое впоследствии оказалось на прилавке). Что вы сейчас чувствуете?..

— Тварь, что ты несешь?

— Всего лишь сказала правду. Правильно, в цивилизованном обществе так не говорят. Так не говорят, но многие по-прежнему, ежедневно делают. Как-будто им нравится жить в постоянной лжи?..

0.00

Другие цитаты по теме

Но каждый, кто на свете жил, любимых убивал. Один — жестокостью, другой — отравою похвал, трус — поцелуем. Тот, кто смел, — кинжалом наповал.

— Дорогая, ты приготовила мне котлет и борщ с мясом?..

— Дорогой, ты хочешь этим сказать, что ты хищник?..

— Почти, я диванная Росомаха онлайн игры «Хищники».

— Специально для таких «вымирающих хищников» и борщ и котлеты только веган & fully raw. Хватает уже в стране расхитителей животноводческих гробниц.

— Составляешь список кого планируешь убить?

Драко поднял взгляд на Блейза, который стоял неподалеку с интересом наблюдая за ним.

— Да, именно. И поверь, ты один из первых в нем — на самом деле это был список подозреваемых. Но это не значило, что здесь не было Блейза. Он здесь правда был. Один из первых.

— Ты очень злой человек — отметил Блейз, пробегаясь глазами по сто третьему имени — Тебе об этом когда-нибудь говорили? — Забини не выглядел расстроенным по поводу того, что его сосед, строил планы по его убийству. Он лишь весело усмехнулся и снова подмигнул хмурящемуся блондину — Но ты мне все равно нравишься.

— Твое заявление только что, – значит ли оно, что ты участвуешь в игре?

— Опять выискиваешь, к чему придраться? Ошибаешься! Я никогда никого не убью. Даже если допустить на минутку, что убийство – не грех и что убить можно, просто нажав на кнопку, все равно я стану убийцей, и это никуда не исчезнет. Рано или поздно я буду не в силах нести эту тяжесть на своих плечах, и она раздавит мою жизнь. Мне очень легко такое себе представить, и именно поэтому я никогда не смогу убить.

— Отличная речь, начальник. Забегая вперёд, это ведь ты мистер Самая-Большая-Шишка в Идаволле? Спасение, свет... Не слишком ли ты буквально относишься ко всей этой философии, а? Но, на мой взгляд, это всё просто словесный понос. Историю пишут знаменитые тираны, вроде тебя... Или лучше сказать — знаменитые кровожадные мясники.

— Ты, должно быть, Лука, тот самый невероятный журналист. Должен сказать, я впечатлён, как далеко ты зашёл, паренёк. Каков отец, таков и сын.

— Что?

— Лука, Лука, Лука... Твой отец не был согласен с моими убеждениями. Нет ничего плохого в расследовании, но когда поползли гнусные слухи, я был обязан проследить, чтобы они прекратились. И, за подтверждение того, что моя давным-давно потерянная Цереза покоится на дне некоего озера, я исполнил его последнее желание и принял его окончательную отставку.

— Ублюдок!

— Ты мне не нужен. Однако, будучи благородным человеком... я позволю тебе умереть, также как и твой отец.

Это так сложно, не правда ли? Забирать жизнь. Чувствовать бремя ответственности за все годы, которые прожил убитый человек. Все яркие моменты его жизни. Мечты, к которым он стремился исчезли. Из-за тебя. Я хочу тебе кое-что сказать. Одну важную вещь, которую я узнал. Чем чаще это делаешь... тем легче становится.

Убийство с помощью ножа очень интимно: ты ведь держишь его в то время, как он проникает в плоть, и чувствуешь через него угасающую жизнь своей жертвы. Это прямо как секс.

— Мило. Мы торчим здесь, пока маменькин сынок осуществляет жертвоприношение. Ты жалок, Финн!

— Помолчи, Коул. У него есть мужество, какое тебе и не снилось.

— Что бы ты о нас ни думала, убийство собственных детей это жестоко.

— Я лишь сожалею, что не позволила вам умереть тысячу лет назад.

— Хватит. Мне наскучила эта болтовня. Заканчивай, мам. Или я верну тебя в ад.

— Тысячу лет мне приходилось наблюдать за вами. Чувствовать боль каждой жертвы. Страдать, пока вы проливали кровь. Даже ты, Элайджа, с твоими претензиями на благородство ничуть не лучше. Все вы — сущее проклятие, растянувшееся на многие столетия. Если вы пришли молить о пощаде — простите. Но вы пришли зря.

Все предпочитают что-то делать на месте убийства — это создает иллюзию, что смерть не так уж страшна, когда ты сильно занят.