Война — полезное дело. Она направляет страх.
Он больше пугает, чем убивает, — очень серьёзно ответил мне Салех. — Он умный. Он хочет, чтобы мы боялись, испуганный враг не так опасен, особенно когда начнется серьёзная война.
Война — полезное дело. Она направляет страх.
Он больше пугает, чем убивает, — очень серьёзно ответил мне Салех. — Он умный. Он хочет, чтобы мы боялись, испуганный враг не так опасен, особенно когда начнется серьёзная война.
Страх — удивительное чувство. Он в равной мере может и вызвать войну, и помешать ей.
Страх всегда убивает больше борьбы. Пока армия не бросает щитов и не размыкает строя, уничтожить ее практически невозможно, либо она уходит в небо с такой славой, что враг обычно уже не лезет к этому народу.
Тех, кто решался на самострел, презирали. Даже мы, медики, их ругали. Я ругала:
— Ребята гибнут, а ты к маме захотел? Коленку он поранил… Пальчик зацепил… Надеялся, в Союз отправят? Почему в висок не стрелял? Я на твоём бы месте в висок стреляла…
Клянусь, я так говорила! Мне они тогда все казались презренными трусами, только сейчас я понимаю, что это, может быть, и протест был, и нежелание убивать. Но это только сейчас я начинаю понимать…
— Командующий Западным фронтом генерал армии Павлов по приказанию ставки прибыл.
— Бывший командующий Западным фронтом... Тебя вчера освободили приказом ставки. Садись, Дмитрий Григорьевич.
— На меня хотите свои ошибки списать?
— Командир, согласно уставу, должен быть готов в любой обстановке выполнить боевую задачу, а у тебя, Дмитрий Григорьевич, даже в ночь на двадцать второе июня командиры соединений эшелона прикрытия границы до последнего момента ждали указания свыше и не держали части в боевой готовности!
— Так нас воспитали... в перестраховке.
— А вы не имеете права бояться, товарищ генерал армии!!!
Нет на земле никаких русских, немцев, евреев, голландцев… Есть просто люди, которые воюют, которые терпят, которые боятся и которых заставили стрелять друг в друга.
— Пытаетесь показать лучше других? Зачем?
— Мне же, вроде как, положено...
— Ну, разве что положено...
Это старо как… не знаю, наверное, старо как сама война. Это страх, парень, только страх, и не надо быть долбаным Конфуцием, чтобы знать: суть войны не в том, чтобы убить или покалечить того парня, а в том, чтобы напугать его и покончить с этим. Сломить дух, вот чего добивается любая успешная армия, начиная с боевой племенной раскраски и заканчивая «блицкригом» или… как назывался первый этап второй войны в Персидском заливе, «Шок и трепет»? Отлично, «Шок и трепет»!