Поэт в изгнаньи и в сомненьи
На перепутьи двух дорог.
Ночные гаснут впечатленья.
Восход и бледен и далек.
Всё нет в прошедшем указанья,
Чего желать, куда идти?
И он в сомненьи и изгнаньи
Остановился на пути.
Поэт в изгнаньи и в сомненьи
На перепутьи двух дорог.
Ночные гаснут впечатленья.
Восход и бледен и далек.
Всё нет в прошедшем указанья,
Чего желать, куда идти?
И он в сомненьи и изгнаньи
Остановился на пути.
Земное сердце стынет вновь,
Но стужу я встречаю грудью.
Храню я к людям на безлюдьи
Неразделенную любовь.
Но за любовью — зреет гнев,
Растет презренье и желанье
Читать в глазах мужей и дев
Печать забвенья, иль избранья.
Пускай зовут: забудь, поэт!
Вернись в красивые уюты!
Нет! Лучше сгинуть в стуже лютой!
Уюта — нет. Покоя — нет.
Смотри: я спутал все страницы,
Пока глаза твои цвели.
Большие крылья снежной птицы
Мой ум метелью замели.
Всякое стихотворение — это покрывало, растянутое на остриях нескольких слов. Эти слова светятся, как звёзды, из-за них и существует стихотворение.
Но для меня неразделимы
С тобою — ночь, и мгла реки,
И застывающие дымы,
И рифм веселых огоньки.
... миг, когда выходит первая книга, ещё пахнущая типографской краской и ласкающая прикосновением страниц, этот восхитительный и пьянящий миг, когда словно слышится шелест распахивающихся над головой крыльев и на покорённой вершине распускается цветок, — такой миг бывает только раз в жизни поэта.
Если читатель ищет в подлинной поэзии «морали», если он ждет от нее пользы или какой-либо функциональности, то напрасно.
Воет ветер, стонет ветер,
Тучи — кипы серых шкур.
— Нет в Отечестве поэта,
Есть тусовка и гламур.
Поэзия мысли — обязательно акт открытия
Чего-то, что удовлетворит людей.
Чтоб звук внезапным озарением истины выразил полностью
Содержание разума, поэзия не имеет права
Оказаться ниже, а выше не хочет.
Она
Должна удовлетворить людей, о чем бы ни говорила:
О мужчине, несущемся на коньках, о танцующей женщине,
О женщине, расчесывающей волосы. Поэзия — акт мысли.