Э, сынок, закон есть: молодые могут умереть, старые должны умереть.
Прошла-пролетела мечтаний пора,
Душа одряхлела. В кармане дыра.
Зато в шевелюре полно серебра.
Ушедших друзей вспоминаю в тоске.
А грезы, как звезды, дрожат вдалеке.
А смерть караулит меня в кабаке.
Слушай, может, ты не кукурузу, может, ты пуговицу посадил, чтоб штаны выросли?
Слухай, може, ти не кукурудзу, може, ти гудзика посадив, щоб штани виросли?
Жизнь любого живого существа обычно заканчивается, когда его съедают. Любого — но не человека. Мы единственные, кто может себе позволить умереть в постели от старости.
Вы не были на нашей бахче? О-о! Тогда вы ничего не знаете. Такой бахчи нет нигде. Точно! Конца-края не видно. От горизонта до горизонта. И арбузов — тысячи, миллионы... И все полосатые. Как тигры. Тысячи, миллионы тигров. Я живых видел в цирке. В Киеве. Но то разве тигры? Вот дед Салимон — бахчевод наш — вот это тигр! Ох и бьётся! Как влупит своей костлявой рукой по штанам — два дня чешешься. Он почему-то не любил, когда мы воровали арбузы с бахчи. Он любил, чтобы мы просили. А мы не любили просить. Не так вкусно.
До старости я заботился о том, чтобы хорошо жить, в старости забочусь о том, чтобы хорошо умереть.
Беги, живущий, суеты мирской,
Не прилепляйся к миру всей душой!
Таких, как ты и я, он много видел
И всех со дня рожденья ненавидел.
Кто б ни был ты – поденщик или царь,–
Уйдешь, а мир останется, как встарь.
Пусть твой венец к Плеядам вознесется,
Собрать пожитки все ж тебе придется.
Железный ты – тебя расплавит он,
Ты немощен – не будешь пощажен.
Стан, как чоуган, от старости согнется.
Из глаз потухших дождик слез польется.
Шафранным станет свежий цвет ланит,
И бремя лет тебя отяготит.
Хоть стан согнулся, дух живой не дремлет.
Друзья ушли, никто тебе не внемлет.
Будь ты простолюдин иль шаханшах,
Пристанище твое в грядущем – прах.
Куда ушли мужи в коронах звездных?
Где фарр и счастье властелинов, грозных?
Где полководцы, пахлаваны-львы?
Где кости их? Где гордые главы?
Их изголовье – прах, зола и камень.
Но славу добрых не пожрет и пламень,
Никто не настолько стар, чтобы не быть в состоянии протянуть еще годик; никто не настолько молод, чтобы, пожалуй, не умереть сегодня же.
Он в глубине души считал, что старики должны самоустраняться, как в Японии. Дожил до шестидесяти лет — и на гору Нарайяма. Птицы растащат.
Я бежал рядом с Явой нога в ногу, будто мы были одним механизмом. И мне казалось, что сердца наши тоже бьются, как одно сердце.
Мне было очень хорошо!
Наверно, так себя чувствуют настоящие друзья-солдаты, когда плечом к плечу идут в атаку.
Вот так бежал бы и бежал на край света. Нет ничего в мире лучше дружбы!
Cлайд с цитатой